Трифон вятский чудотворец в чем помогает. Преподобный трифон, архимандрит, вятский чудотворец. Величание преподобному Трифону Вятскому

Трифон Вятский (Вятский Чудотворец) - местночтимый святой Вятской и Пермской епархии, архимандрит, основатель и настоятель Вятского Успенского Трифонова монастыря в Хлынове (ныне Киров). С 2007 года в день его памяти совершается празднование Собору вятских святых - 8 (21) октября

Биография

Преподобный Трифон родился в селе Малая Немнюжка (Малая Немнюга или Малонемнюжское (Воскресенское)) Пинежского уезда (ныне деревня Совполье Мезенского района Архангельской обл.), в семье зажиточного крестьянина Димитрия Подвизаева, был младшим сыном. При крещении получил имя Трофим. С детства воспитывался набожным человеком. Отец умер рано.

Подвижничество

В юности, после проповеди священника:

решил посвятить себя служению Богу. Он уходит из дома и начинает странствовать по городам, сёлам и деревням европейского Севера России. В Великом Устюге он находит себе духовного наставника священника Иоанна. С его благословения Трофим поселяется в близлежащей волости Шомоксе, живёт и работает вместе со здешними крестьянами. Спустя некоторое время снова начал странствовать, посетил Пермь, на год остановился в Орле-городке что на Каме, где жил на церковной паперти. Здесь с Трофимом произошёл случай, описанный в его житии:

Придя домой, люди Строгановых рассказали своему хозяину Якову Строганову о случае на береге Камы. На следующий день Яков сам пришёл в приходской храм для встречи в Трофимом. Он обратился к нему после окончания Божественной службы:

На что Трофим ответил:

После этого Трофим помолился об исцелении сына Якова, и вскоре мальчик выздоровел.

Он уходит из Орлова и селится в селе Никольское на реке Виляди. В Никольском он знакомится с Ульяной (Иулианией), женой приказного человека Максима Фёдорова. Их двухлетний сын Тимофей был сильно болен, и женщина попросила Трофима помолиться и нём. После ночи молитвы, Тимофей был исцелён.

Избегая людской славы, после совершения чуда Трофим уходит в Пыскорский монастырь. Вскоре он приходит к настоятелю монастыря Варлааму и просит принять его в число братии. Варлаам постригает его в иночество и даёт ему имя Трифон. В это время Трофиму шёл 22 год.

Со дня иноческого пострижения блаженный ещё усилил свои подвиги; он служил братии, трудами смирял плоть, ночами бодрствовал и молился. Все дивились его подвигам и великому смирению. Вскоре прп. Трифона поставили пономарем. В то же время он проходил и другие монастырские послушания: пек просфоры, сучил свечи, варил кушанья для братии, пек хлебы, носил на себе дрова из леса, сверх того, настоятель дал ему послушание ходить за болящими братиями - кормить и поить их. Все эти работы преподобный исполнял без ропота, с великой радостью. Однако и таких подвигов было мало для преподобного Трифона. В летние ночи он выходил из своей келлии и, обнажившись до пояса, отдавал своё тело на съедение комарам и оводам. И так неподвижно, как столб, он простаивал на молитве до утра. К церковным службам подвижник приходил первым. Из церкви же уходил в свою келлию, ни с кем не разговаривая и не слушая праздных разговоров. Твердо исполнял святой келейное правило, вкушал лишь хлеб да воду, и то в меру, в определенные дни. Постели он не имел и ложился не надолго уснуть на земле.

"Земный ангеле и небесный человече, светильниче пресветлый,.. угодниче Божий," - так обращаются православные в молитвах своих к преподобному Трифону. О нем самом и его значении в истории Вятского края написана обширная литература. В 1996-м юбилейном году, когда отмечалось 450 лет рождения преп.Трифона Вятского, вышел библиографический указатель о преподобном. Он включал в себя 211 публикаций.[1 ] Но даже если бы их насчитывалось и в несколько раз больше, едва ли бы тем самым была исчерпана вся глубина личности этого святого подвижника. Лучше всего о масштабе его земного подвига сказал неизвестный нам автор "Жития преподобного отца нашего Трифона Вятского Чудотворца": "Им же посетил Господь Бог Спаситель наш людей своих".[2 ]

Среди всех исторических документов, со страниц которых нам предстает личность преп.Трифона, важнейшее место занимает его "Житие". Написано оно примерно в середине XVII века неким монахом со слов людей, непосредственно знавших святого и разделившего с ним все тяготы и радости земной жизни. Исследователи отпустили немало критических замечаний в адрес "Жития". Так, прот.Л.Зубарев, автор наиболее полной работы о преп.Трифоне, изданной в 1912 г., утверждал: "Определить, что (в "Житии" - С.Г.) относится действительно к истории, и что остается на самостоятельный творческий акт автора, имеющий назидательное значение, нелегкая задача".[3 ] Смущение у исследователя вызвали фрагменты "Жития", представляющие собой назидания, поучения, личные переживания преподобного, его мечты и желания, излагавшиеся языком молитв, взятых из Священного Писания. Исследователь призывал критически отнестись к "Житию". По его мнению, "только таким путем мы можем выяснить себе преп.Трифона как историческую личность".[4 ]

Этому совету следовали многие историки. Но мы изберем иной путь., если хотим увидеть действительную личность преп.Трифона, то есть образ Божий в нем, являющийся нам через его жизнь. Житие отнюдь не биография, и в этом его ценность. Если биографию можно уподобить портрету, то житие есть - икона. Житие требует не критического анализа, а целокупного восприятия иконического образа святого, в котором выпукло представлены черты его лика-личности. И то, в чем историки усматривают фрагменты назидательного характера, на самом деле позволяет увидеть незримую реальность - реальность жития человека в Боге.

Чтение "Жития" сродни благоговейному молитвенному предстоянию перед иконой святого и потому спасительно для души. Прислушаемся к мудрому совету агиографа: "Не полезно нам утаивать святые жития.., если о сем ленюсь, то душу свою погублю" (с.3).

Пересказ жития, тем более комментарии к нему - неблагодарная задача. Пересказ уже затемняет светлый лик святого, а комментарий грозит еще более исказить его плотским мудрованием (Рим.8:6), родившимся в результате грехопадения человека. Поэтому мы смиренно просим у читателей снисхождения к недостоинству нашему и с удовольствием приветствуем тех, кто вместо данного рукописания обратится к самому "Житию" и ощутит все его благодатные дары.

Сам автор "жития" сокрушался о том, достоин ли он описать жизнь преп.Трифона, изобразить ее верно, так как для этого необходимо самому изучить и испытать нечто такое, что изучил и испытал преподобный. Но опыт духовной жизни святого исключителен, и о нем вполне знает только тот, кто Промыслом Божиим поставлен на подобную дорогу и хотя бы отчасти имеет такой опыт. Поэтому агиограф поступил так, как обычно поступали мудрые авторы житий святых: он не стремится показать все богатство духовного мира преп. Трифона - это было бы невозможно, - но он выделяет те грани, через которые особенно четко проявляется лик святого. Выделяя эти стороны, агиограф акцентирует на них внимание от начала до конца жизнеописания. По общему мнению всех, кто знал преп.Трифона, его отличало прежде всего то, что он был "скор во услышание к просящим и требующим помощи" (с.43). Спешащий на помощь страждущим, ищущим спасения, укрепляющий падающих духом, побуждающий к духовным подвигам своим примером, любящий человека, даже впавшего в тяжкий грех, прощающий и милующий, а также ведущий непрестанную духовную брань с силами врага рода человеческого - таким он предстает нам со страниц "жития", таким знают его православные и сегодня, с надеждой притекающие к нему и никогда не посрамляемые в своей вере.

Богоизбранный отрок Трофим (таково было мирское имя преподобного) родился в 1546 г. в с.Малонемнюжском (Воскресенском) Архангельской земли в крестьянской семье. Все в судьбе его было символично и знаменательно, даже фамилия - Подвизаев. Она звала носителя ее к тому, чтобы соделать свою жизнь духовным подвигом, подвизаться в стяжании благодати Божией. Свое призвание Трофим ощутил еще в детстве, когда однажды во время службы, которую он любил посещать, "божественная некая сила посетила его и как стрела прошла во главу и сердце его" (с.10). Так он почувствовал в своей жизни действие Промысла Божия, призывавшего его последовать Божественному гласу: "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее" (Мк.8:34-35).

Началом подвижничества Трофима становится неодолимая тяга к странствию, которое он начинает в юношеском возрасте. Следуя гласу Божию и имея перед собой примером земной путь Спасителя, Трофим жил как "пришлец" (Пс.38:13), странник на земле, относясь к земным радостям, утехам, ценностям как к несущественному, временному. Он рано полюбил нестяжание и нищету. В этом Трофима еще более укрепил о.Иоанн, священник одного из храмов г.Великого Устюга, благословивший его на дальнейшие труды и подвиги.

Но, вступив на узкий путь, избрав своей целью монашеское житие, Трофим навлек на себя и тяжелую духовную брань. Святые отцы, наставники монашества согласно утверждают, что очень трудно юному руководить собою на духовной стезе, особенно не имея опытного духовного наставника, а враг сильно воюет прежде всего против тех, кто стремится к монашескому пути спасения.[5 ]

Первые серьезные искушения Трофим испытал, остановившись на некоторое время в Шемокской волости Великоустюжской земли в семье одного крестьянина. Сразу понравился он хозяину, полюбившему Трофима за незлобивый характер и трудолюбие. И "обласкав лестью", уговорил он Трофима обручиться со своей дочерью. Поддался Трофим на уговоры, так как пока еще "был человеком, живущим во плоти и потому пострадал от человеческого помысла" (с.13). Но уже после обручения словно "некая сила Божия посетила" Трофима (с.13). Вспомнил он об иноческом обете, данном Богу, о благословении о.Иоанна и покинул селение.

После этого случая он старался еще больше сосредоточиться на внутренней жизни, избегая мирской суеты. Так в странствиях своих он добрался до городка Орла (ныне пос.Орел Пермской обл.), где остановился почти на год, поселившись на паперти у церкви Похвалы Пресвятой Богородицы. Здесь ждали его новые испытания.

Стремясь к монашеству, Трофим несомненно знал о том, что основу монашеского подвига составляет смирение. Смирение - это благодатный дар Божий. Стяжавших его мир не любит, не терпит, искушает через соприкосновение со злобой людской, несправедливостью, жестоким отношением. Вероятно, случаев подобного рода было не мало. Трофим, выделяясь среди многих своим всецелым стремлением посвятить жизнь Богу, навлекал на себя нападки. Но среди всех случаев "Житие" останавливается только на одном. Именно в нем Трофим получил явное свидетельство того, что его смирение угодно Богу.

Это случилось в Святочные дни после Рождества. Четверо подгулявших приказчиков Якова Строганова, богатого землевладельца и промышленника, решили поглумиться над юношей "не от мира сего". Они пристали к нему, побили, а потом сбросили с высокой горы Слудки, да так, что сверху Трофима накрыла лавина снега, под которой он пребывал "на долог час". Только с помощью Божией он остался жив и молился за своих обидчиков: "Господи, не постави им греха сего". Увидев это, приказчики пришли в чувство, спустились вниз, освободили юношу от снежного плена. И очень удивились: юноша был одет бедно, сапоги - на босую ногу, но они видели его светлое лицо и чувствовали теплоту, от него исходящую, хотя сами изнемогали от мороза.

Дома приказчики рассказали о необычном юноше, и Яков Строганов захотел увидеть его своими глазами. На следующий же день он отправился в церковь, где и нашел Трофима, усердно молящегося среди нищих и убогих людей, стоявших у самых дверей. Через все случившееся Яков Строганов увидел в Трофиме угодника Божия и приступил к нему с просьбой помолиться за своего единственного и тяжело болевшего сына Максима. Трофим сначала отказывался, ссылаясь на свою греховность и немощь души. Но исстрадавшийся отец не отступал: "Я нуждаюсь в твоих святых молитвах". И Трофим, уйдя из церкви, молился всю ночь. Господь явил по молитвам смиренного юноши чудо: Максим выздоровел. Вскоре после этого, уже в другом месте он снова помогает исцелению от тяжкого недуга сына одного строгановского приказчика. И, по свидетельству агиографа, до конца своей жизни преподобный молился за весь строгановский род "соборне и келейне".

Искушениям же не было конца. Сейчас в миру Трофима стала преследовать слава чудотворца. Ощущая всю губительность ее для души, Трофим еще решительнее ищет спасения в монастыре. Промысл Божий привел своего избранника в Пыскорский монастырь (в ста с небольшим верстах от Перми).[6 ]

Первое, что услышал Трофим от архимандрита Варлаама, прося его о пострижении, было следующее: "О, чадо, видишь ли, насколько скорбно это место и трудно на всякое дело, ты же юн, и думается, не сможешь терпеть скорби на этом месте" (с.20). В чем же скорбь, в чем трудность? Трофим уже научился переносить лишения, умерять себя, терпеть нужду. Сейчас к этому требовалось добавить еще одно: научиться служить братии "со многим терпением, покорностью и послушанием" (с.20).

Трофим был согласен на все. И архим.Варлаам совершил обряд пострижения Трофима, получившего имя Трифона. Ему исполнилось тогда 23 года.

Все послушания, которые возлагались на него в течение трех лет пребывания в монастыре, Трифон нес исправно: работал в пекарне, изготовлял свечи, занимался заготовкой дров, чистил келлии.[7 ] Никогда не делал послаблений в келейной молитве и соборной службе. И все это выполнял "со всяким смиренномудрием и послушанием", так что "наставник и вся братия дивились его великому смирению и покорению" (с.21). И если бы этой внешней трудовой жизнью все и ограничивалось. Но это-то как раз составляло меньшую часть подвижнической жизни. По слову еп.Варнавы (Беляева), "кто хочет очистить себя не только от страстей и дурных привычек, приобретенных в миру, но и от самих причин их и производителей, то есть от помыслов, тот ведет ежечасную, ежеминутную борьбу с ними. Он всегда должен быть весь внимание, весь - око, непрестанно настороже, в непрерывном напряжении и молитве".[8 ] Помимо дневных служб, правил и обязанностей Трифон еще и ночью "исходил из келлии и тело свое обнажал до пояса, и от множества комаров и мошек все тело его покрывалось кровавыми укусами", он же, не отвлекаясь, творил молитву до рассвета, почти не давая себе отдыха (с.22).

Тяжелый подвиг скоро сказался на здоровье Трифона. Душа хотела многого, а тело не успевало за ней. Трифон заболел. Но то не была болезнь как наказание за грехи. Болезнующая плоть подвела дух к естественной грани - смерти. Для грешного смерть - ужас, страх и трепет. Для праведника - это дверь в Царствие Божие, путь, который проложил нам Спаситель. Для Трифона болезнь стала не дверью (ею будет смерть), а окном, через которое ему было дано увидеть некоторые грани иного мира для укрепления и дальнейшего возрастания его духа.

А болезнь случилась действительно "велия": "В течение многих дней не мог он вкушать пищи, ни найти отдыха во сне, ни даже двинуться на постели" (с.23). Болезнь продолжалась семь недель. Столько же длится Великий Пост, за которым следует пасхальное чудо Воскресения Христова. Но ему предшествует крестная смерть.

На исходе седьмой недели случилось чудесное событие, о котором в "Житие" рассказывается так: "И в это время явился ему пред очами в видении ангел Господень, встал одесную преподобного и обратился к нему: "Я послан от Бога. Повелено мне твою душу соблюсти. Встань и иди со мною". Испугался преподобный и перекрестился, раздумывая: во сне все это или наяву. Не желая ослушаться светоносного ангела, он восстал и увидел постель свою, лежащую, как земля, сам же преподобный восстал, как на крыльях... В тот же день в шестом часу возгласил ему ангел Господень: "Иди за мной," - и преп.Трифон последовал за ним. Тотчас же ангел Божий взлетел от монастыря "на полуденную страну", и чувствует преп.Трифон, что летит, как на крыльях, за ангелом Божиим. Много времени неслись они по воздуху, так что не видел уже преподобный ни неба, ни земли, ни воды, и неизреченный свет осиявал его. И был к ангелу голос свыше: "Почему поспешил взять его? Возврати его обратно, туда, где он пребывал". И повел святой ангел блаженного обратно, велел ему лечь на прежнее место на постели в келлии. И тотчас стал невидим ангел Господень" (с.23-24).

Придя в себя от пережитого, Трифон с горячей покаянной молитвой обратился к находящимся в келлии иконам Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца. "Понемногу успокаиваясь от плача смотрит на край постели своей и видит рядом с собой светоносного человека, стоящего в светлых ризах, не как во сне или видении, а явно: белая борода, и ризы на нем белые, в руках же держит Крест Господень". И говорит преподобному: "Болеешь ли ты?" Преподобный отвечал: "Да, очень страдаю". Светлый муж сказал преподобному: "Восстань с этого места, встань на ноги свои". Преподобный отвечал: "Господин мой, не могу этого сделать". Тогда светлый муж, взяв преподобного за руку, поднял его и сказал: "Восстань и ходи". И благословил крестом. Тотчас преп.Трифон стал здоров, и, укрепившись, дерзнул спросить этого светоносного мужа: "Кто ты, господин мой?" Отвечает ему светоносный муж: "Я - Николай, раб Бога Вышнего, от Него пришел посетить тебя и даровать исцеление. Поскольку вера твоя велика ко Владыке и Господу нашему Иисусу Христу, и меня призываешь всегда на помощь, знай, что я тебе буду помощник во всяком благом деле. Но и ты обета своего не забывай, заповеди Господа не преступай и не согрешай и сказанному в Писании: "дай премудру вину, премудрее будет, сказай праведнику, приложит приимати" - внимай, труждайся в стяжании добродетелей, подвизайся и утверждайся во всем о Господе". Сказав все это, святитель Николай стал невидим. Преподобный же Трифон после явления святителя Николая и его наставлений был весь душою и телом светел, исполнился радости и веселия" (с.24-25). Во всю последующую жизнь преп.Трифон ходил с образом Николая Чудотворца, устроенные монастыри и часовни украшал его иконами и во всех трудных обстоятельствах жизни обращался к нему с молитвой о помощи.

После всего случившегося преп.Трифон стал еще более проявлять усердие в духовных подвигах, и Господь прославил раба Своего многими знамениями и чудесами. В монастырь начали стекаться люди, искавшие духовного утешения, назидания и исцеления. Помогая страждущим преп.Трифон всегда наставлял всех в крепкой вере: исцеление человеку невозможно, но возможно Богу. Только непоколебимая вера и упование на милость Божию способны вернуть человеку душевное и телесное здоровье: "Просите и дастся вам".

Не мог враг рода человеческого спокойно смотреть на торжество христианской любви. Он начинает действовать через братию монастыря. Некоторые из монахов оказались охвачены "завистью диавольской, негодуя на преподобного и возводя на него хулу". Монастырская стена не спасает от страстей человеческих и монашеская мантия не делает человека автоматически святым. Дух мира сего преследует истинных подвижников и в монашеских обителях. Как же им быть в таких случаях? Еп.Варнава (Беляев), опираясь на знание житий многих святых, отвечает: "Истинный подвижник бежит из монастыря. Тот же внутренний протест, который побудил его оставить мир, теперь побуждает оставить и монастырь. Он не может в нем ужиться... Он бежит не потому, что не хочет терпеть скорби, - от скорбей человек не может уйти, хотя бы прошел всю землю, это закон, положенный Богом, - а потому, что ему мешают и просто не дают делать Божье дело".[9 ]

Убегая от славы человеческой и не желая искушать братию, преп.Трифон покинул дорогую ему обитель. Все более и более "разгорался он любовию к Богу и прилагал огонь к огню и любовь к любви, желая в пустыню идти, и там, в молчании пребывая, к Богу приближаться" (с.28).

Сев в лодку, преп.Трифон стал спускаться вниз по р.Каме. И в месте, где р.Мулянка впадает в Каму, он услышал голос: "Подобает тебе в Мулах сих жить". Усомнился преп.Трифон, достоин ли он по грехам своим слышать голос Божий. И вторично голос Божий указал ему на это место, а лодка сама собою понесла его на берег устья Мулянки.

Недалеко от речки преп.Трифон нашел удобное место и построил здесь "малую хижицу". Много благодарил он Бога за то, что привел Он его в это чудесное место, где каждая травинка, каждый цветок напоминали о премудрости Божьего творения. Со умилением молился преп.Трифон ко Господу, чтобы Он и его украсил не телесным совершенством и не богатыми ризами, но благодатным осенением Святого Духа, чтобы отверзлись очи души и мог бы он "разумно ведети от Божественного Писания", то есть так постичь глубину Священного Писания, что оно как бы входит в сердце и через него открывает Господь сущность и смысл всего бытия. Услышаны были молитвы святого: "И стал Божественное Писание на память сердца своего, как на скрижалях написанных, держать и разуметь" (с.30).

Этим даром готовил Господь преп.Трифона и к апостольскому подвигу несения света Христова учения язычникам. "Никто же, вжег светильник и поставляет его под спудом и под одром, но на свещнице, да входящие свет видят", - напоминает слова Священного Писания агиограф. - "Так и преподобному отцу Трифону, наставнику и светильнику, невозможно на долгое время быть сокрытым, таков был о нем Всемудрого Бога Промысл" (с.31).

Вскоре о новом поселенце узнали окрестные жители - язычники-остяки. Не однажды наведывались они вместе с одним из вождей Зевендуком послушать преп.Трифона, излагавшего христианское вероучение, и всегда уходили от него в удивлении и радости. Тем самым преп.Трифон бросил вызов князю тьмы. Свою власть над остяками тот поддерживал через страхования и бесовские явления, которые совершались от гигантской ели. Находилась она недалеко от пустыньки преподобного. Здесь приносились языческие жертвы. "И злобы начальник враг диавол... вселился и обладал деревом тем, и всякие злокознения от того дерева бывали, и людям беда великая. Даже кто и из христиан, неискушенный в борьбе с диавольскою злобой и нетвердый в благоверии, шел дерзко к тому дереву посмеяться и "из своих тайных уд со срамом воду испустить" или что-то от нечестивых приносимое взять, или веточку сломить, таковые от злобного врага бывают поражаемы смертоносною язвою и скорой смертью умирают" (с.35).

Узнал преп.Трифон, "что близ его диавол людям пакости делает... Возложил он на себя пост и молитву, и коленопреклоненно пребывая, молился Господу со слезами четыре недели, вспоминая слово, сказанное Господом: ничем род бесовский изгоняем не бывает, только молитвою и постом. По прошествии четырех недель преп.Трифон, взяв с собою икону Спаса Нерукотворного, на которой были также образы Пречистой Богородицы, Иоанна Предтечи, Стефана Первомученника и Стефана, епископа Пермского, преклонил колена свои на "долг час"... И возложив на себя ту святую икону, словно храбрый воин ополчился против врага своего диавола, и взяв секиру, начал дерево то сечь со всею силой, какую Бог дал ему... И Божией силой преп.Трифон дерево подсек и диавола победил, и утварь всю огнем сжег и попалил, чтобы впредь никого бесовская лесть не смущала" (с.36-37).[10 ]

Уничтожение идольского дерева произвело потрясающее впечатление на остяков. Они воочию убедились в непостижимой силе Бога, рабом которого и меньшим из Его слуг называл себя преп.Трифон. История Ветхого Завета изобилует примерами, когда народ, параженный язычеством, быстро забывает о явных чудесах Божиих. Так и здесь, в скором времени остяки, ожидавшие нападения со стороны черемисов, решили, по наущению духов злобы поднебесной убить Трифона, боясь, что он может показать черемисам их селения. Однако напрасно искали они Трифона на поляне, где стояла его келлия, "поскольку покрыла преподобного божественная сила, и стал он невидим". И "злообразные люди, никого не найдя, отошли посрамленными" (с.39). Уже после они узнали, что во все время их поисков преподобный никуда не отлучался и в келлии пребывал.

Поучения преп.Трифона и явные чудеса, творимые Богом по его молитвам, подвигли часть остяков и соседних с ними вогулов принять святое крещение. "И Бог, ради молитв преподобного, привел их от тьмы к свету". Впоследствие в тех местах была основана Трифонова Мулянская мужская пустынь.

Вскоре преп.Трифон покинул и это место. Как ни жаль было ему расставаться с пустыней, но покорился он просьбам братии и вернулся в Пыскорский монастырь. Здесь преп.Трифон своею молитвою возобновил истечение соляного рассола из источника, дававшего материальный достаток обители.

После краткого пребывания в Пыскорском монастыре преп.Трифон двинулся в малонаселенные Чусовские земли, принадлежавшие Якову и Григорию Строгановым. После долгих поисков нашел он новое место - высокую гору на берегу р.Чусовой (в 70 верстах от Перми).

Место это наводило ужас на окрестных жителей. "На горе той жил демон, необычайно лютый. Ходя в ночи по горе, демон кричал неистово. И когда некоторые люди по своим надобностям всходили на гору, то испытывали нападение, и сходя с горы заболевали недугом. Святой же Трифон, имея дерзновение ко Христу Богу, придя на то место, где было демонское жилище, помолился Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу и покропил святою водою. И исчез с того места демон и более не бывал" (с.44).

Здесь поселился преп.Трифон на девять лет, поставив себе келлию и возведя часовню в честь Успения Божией Матери и Усекновения главы Иоанна Предтечи. Благодаря помощи Строгановых вскоре после ухода преподобного на Вятку здесь была основана Чусовская Успенская мужская пустынь.

Прознав о чудотворце, многие страждущие приходили сюда и исцелялись от беснования, слепоты, хромоты и многих иных недугов. Близ пустыньки велась заготовка дров, которые отсюда поступали на соляные варницы Строгановых. Однажды, когда Трифон, расчищая место под пашню, поджег пни срубленных деревьев, "внезапно судом Божиим пришла великая и страшная буря". Человеку бывает трудно понять, почему так случается: "Неисповедимы судьбы Божии и неисследимы пути Его. Кто может ведать Ум Господень или кто есть советник Ему? Не знаем, чего ради был такой ужас: или грехов ради человеческих, или этим Господь хотел прославить раба Своего, а грешников наказать". Огонь перекинулся на заготовки дров и уничтожил их. "Злохитрый же враг диавол, утесняемый на той горе от преподобного, выискал время, как бы преподобному пакость совершить и с места того изгнать. Возмущает лукавый враг людей и внушает им великую ненависть к преподобному" (с.48-49). Вознегодовали строгановские приказчики. Потеряв страх Божий и забыв все благодеяния преп.Трифона, схватили его и сбросили с высокого обрыва, думая тем его погубить. Чудом спасен был преп.Трифон. Лодка, в которую он успел вскочить, оказалась без весел, но силою Божией он переправился на другой берег.

Его отыскали, заковали в оковы и привели к Строганову. Он оскорблял святого, и преподобный предсказал ему, что вскоре он сам "испытает такие же узы". Действительно впоследствии Строганов попал в опалу и смог освободиться лишь благодаря богатому выкупу.

Оставив пустыньку своему ученику Иоанну и благословив людей,[11 ] преп.Трифон отправился к своему духовному отцу Варлааму, который в то время был настоятелем Чердынского монастыря. Господь открыл ему предстоящий подвиг, и он шел за советом и благословением. Преподобный обратился к Варлааму со словами: "Слышал издавна о вятской стране: богата она людьми и изобильна всем, что надо на житейскую потребу. Но в единственном скудость имеет - в том, что дает спасение души, так как во многих землях есть монастыри, а в вятской земле - ни одного. И неведомо почему одолевает меня помысл днем и ночью, и словно огнем возгораю желанною любовью, как бы мне дойти и увидеть вятские земли" (с.53). В ответ Варлаам сказал: "Чадо, благословенное Богом Вышним, ты самим Богом наставлен, и сила Вышняго осенит тебя". Напомнил Варлаам о том, как Господь разделил народ Божий, и расселились они в разные пределы. И часть народа Божия - наследие Иакова - удалена была в пустынь. Кажется, наказал Бог Иакова, обошел его, а на деле - сохранил его как зеницу ока. И как Господь сотворил рабу своему Иакову, так ныне хочет сотворить и Трифону.

Двинулся преподобный в дальний путь. И когда достиг пределов вятских, у городка Кая встретил слобожанина Ивана Витязева и с умилением услышал от него, что действительно издавна вятчане желают иметь у себя обитель иноческую, но не находится наставника к таковому делу. "Преп.Трифон от Иоанна эти слова с радостью услышал и принял их не как от человека, а как от Ангела Божия сказанное" (с.54).

Пошел он дальше, "очами взирая долу, ум же свой вознося к вышним". И еще раз сподобился знамения, указывающего на благоволение Божие. Увиделось преподобному "место высокое и очень красивое. На нем же деревьев разных без числа. Посреди же них одно дерево красивое и выше всех, и каждый человек любит и выделяет то дерево. Преподобный же взобрался на то красивое дерево и возрадовался душою: все вокруг стоящие деревья поклонились великому дереву, на котором был преп.Трифон" (с.55).

18/31 января 1580 г. преп.Трифон пришел в г.Слободской, а потом добрался и до Хлынова. Увидев город, стоящий на высоком месте, он стал "радостен телом и светел душою" и возблагодарил Господа. Войдя в город, преп.Трифон сразу же пошел в Никольский храм, где находилась чудотворная икона Николая Великорецкого, и стал усердно молиться. На смиренного пришельца обратил внимание диакон храма Максим Мальцев и пригласил в свой дом. Вскоре и другие благочестивые горожане стали приглашать его к себе.

Убедившись, что вятчане действительно хотят иметь монастырь, преп.Трифон стал выбирать место для будущей обители. Ему полюбилось кладбище за рекою Засорою, где стояли две ветхие церкви: в честь Успения Божией Матери и во имя Афанасия и Кирилла Александрийских. Сотворив молитву, он пророчески сказал: "Здесь покой мой в век века. Здесь поселюсь, как Господь повелел мне".

Для строительства монастыря сначала требовалось согласие земского собрания. Получив его и заручившись поддержкой всех вятских городов с уездами, преп.Трифон повез челобитную в Москву. Там он был рукоположен в иеромонаха и от митрополита Антония получил чин строителя монастыря на Вятке. Вернулся он в Хлынов, привезя с собой строительную грамоту и многие дары: иконы, книги, колокола.

Появились у преподобного и первые сподвижники - Анисим и Дионисий. Но недолгой была радость Трифона. Очень скоро замедлился сбор средств на строительство монастыря. Быстро загоревшись, быстро и охладели хлыновцы к этому делу. Сказалось страшное духовное наследство, которое они носили в себе, и о котором позже сложилась поговорка - "вятские-слепороды". В "слепородстве" хлыновцев сконцентрировалась вся противоречивая история появления русских переселенцев на этой земле, столкновения с местным населением, постоянные войны с братьями по вере и крови - устюжанами, вероломство и разбойный характер предводителей хлыновцев, которые были потомками печально известных новгородских ушкуйников, наконец, отсутствие устойчивой традиции прочной воцерковленной жизни.[12 ]

Хлыновцам нужно было особое вразумление свыше. И по молитвам преп.Трифона они его получили. В ночь на 8/21 сентября 1581 г. некоему крестьянину Никите Кучкову было явлено во сне: Никита видит себя в городе Хлынове и встречает пресветлую женщину, похожую на Пречистую Богородицу, написанную на иконе. И та пресветлая женщина обратилась ко всему народу: "Вы обещали во имя мое строить монастырь. Почему же ныне монастыря не сооружаете? Ведь уже и строитель вам Богом послан, и с плачем молится ко Господу всегда, а вы его презираете и монастыря не сооружаете. И если вы сейчас же не сотворите повеленное мною, то наведете на себя гнев небес от Содетеля всея твари или огнем, или камнями горящими поражены будете, или иную какую казнь по праведному суду Божию на себя обратите". И так говоря, пошла из города со множеством людей. И, придя на место, где должен был быть построен ее храм, повелела его воздвигнуть" (с.61).

Никита, восстав ото сна со страхом и трепетом, поспешил в Хлынов и рассказал всем о видении. Народ со священниками и образом Николая Чудотворца пошел к келлии Трифона. Был отслужен молебен, и началась работа. Тут же прекратился дождь, непрерывно ливший в течение многих дней. Строительный же материал был обретен чудом. За некоторое время до описываемых событий в Слободском была сделана попытка построить монастырь, но строитель умер, и дело остановилось. И вот, по молитве преп.Трифона, вложил Бог в сердца человеческие мысль оказать помощь. Они отдали недостроенный храм. Когда его начали разбирать, один человек полез снимать крест. Подул сильный ветер. Но человек благополучно спустился на землю. Потом, на земле он даже с помощью товарища не мог сдвинуть крест с места, настолько тот был тяжел.

До ночи работу не закончили. А утром, придя к храму, увидели, что он уже разобран и бревна аккуратно сложены. Случилось же это в день празднования Успения Пресвятой Богородицы.

Бревна собрали в плот и сплавили до Хлынова. Однако уже у самого места, не доходя около 200 метров, плоты сели на отмель. Преп.Трифон призвал на помощь Пресвятую Богородицу. Внезапно налетел сильный ветер, поднявший высокую волну, и она сняла плоты.[13 ]

Окончание строительства храма привлекло к преп.Трифону многих людей, желающих принять монашеский постриг. Преподобный заботился об устроении обители, "сам собою всей братии быв образцом, смиренно поучая, любя наказуя, более всего в послушании укрепляя" (с.64).

Вскоре тесным сделался храм, на строительство же нового не хватало средств. Однако и на сей раз Господь дивно помог рабу Своему через воеводу Василия Овцына. Овцын, незадолго до этого приехавший в Хлынов, искренне полюбил преп.Трифона и организовал сбор денег со знатных горожан, сам подав добрый пример. Так исполнилось давнее видение преподобного о деревьях: "дереву высокому и красивому, воеводе Василию прочие многие деревья, многочисленный народ вятский поклонился, так же и преподобному ко благому делу" (с.69). Василий Овцын стал ктитором (попечителем) обители. На свои средства покрыл он белым железом главы новой церкви.

Еще трижды (в 1588, 1595 и 1596 гг.) преп.Трифон ездил в Москву и каждый раз возвращался с пожалованиями монастырю от царя Феодора Иоанновича угодий, сел, озер. Патриарх Иов возвел преп.Трифона в сан архимандрита.

Став архимандритом, преп.Трифон продолжал вести подвижническую жизнь в посте, молитве, воздержании, носил вериги и жесткую власяницу. Все келейное имущество составляли "только иконы и книги для душевной пользы". Приходящих к нему он угощал, но сам, кроме общих монастырских трапез, пищи не вкушал, ел всегда "не в сытость".

Главной заботой для преп.Трифона было попечение о братии, "стаде словесных овец", которым он являлся пастырем добрым. Много сил положил он на устроение доброго монашеского общежития, за что и возбудил против себя злобу духа мира сего. "Не мог трепеть добродетели преподобного, вступая с ним в брань и не давая покоя сначала в Пыскорском монастыре, потом в пустыни, имея злой обычай, убийца душ человеческих лукавый враг диавол и здесь своей злой хитростью стал поучать людей и вооружать их на свято помазанную главу, преподобного отца нашего Трифона, чтобы изгнали его из обители" (с.77-78).

И вновь враг начал действовать через братию, тех, кто не хотел "Христа ради подвизаться тесным и скорбным путем". Тем, кто пожелал жить в монастыре по мирским обычаям, преп.Трифон с его строгим уставом, высокими требованиями оказался неугоден. Они настаивали на послаблениях, но преп.Трифон "оставался твердым, как адамант", пытался кротко образумить братию. Тогда монахи, еще более взъярившись на святого, стали угрожать ему, притесняли, отбирая ключи от церкви и даже поднимая на него руку. Как писал по этому поводу иером. Стефан (Куртеев): "Что же с такими мог сделать один, хотя и святой?.. Всех изгнать? Но точно так и хотели поступить Ангелы, когда видели, как сказано в притче, что вместе с пшеницею стали расти и плевелы; однако Господь их не допустил до этого и сказал: пусть вместе растут до жатвы. Верно уж таковы судьбы Господни за грехопадение рода нашего, чтоб в жизни сей терпели всякие обиды и даже смерть от сынов века сего. А что привелось и преподобному Его потерпеть бесчестие и изгнание, то это служит верным признаком того, что он был чист от греха сластолюбцев, с ними не сочетался и не уподобился им: от того и произошло разделение, гонение и разлучение".[14 ]

Воспользовавшись отъездом преп.Трифона в северные края для сбора пожертвований, братия поспешила сменить власть в монастыре. Во главе был поставлен казначей Иона Мамин, которого преп.Трифон особенно любил и намеревался передать ему после себя настоятельство в обители. Составили челобитную на имя патриарха, снабдив ее ложными подписями граждан, и направили Иону в Москву, где он и получил сан архимандрита.

Вернувшись, преп.Трифон пытался увещевать Иону, но бесплодно. Жизнь в монастыре изменилась. Мирские обычаи, как мутная волна, хлынули в келлии. Инокам было разрешено держать пиво и вино, принимать гостей, самим ходить по гостям. Преп.Трифон обличал непорядки. Тогда Иона поручил своему злонравному слуге Феодору всячески оскорблять преподобного. Святой был неоднократно побиваем и попадал в монастырскую темницу. С кротостью и терпением относился к этим напастям преп.Трифон. Встречавшие видели его всегда углубленным в молитву или тихонько поющим псалмы. Перенося страдания, преподобный все время вспоминал о страстях Христовых, о венце для претерпевших до конца и за все благодарил Бога.

В 1601 году помраченная духом злобы братия совсем выгнала преп.Трифона из монастыря. Так сбылось апостольское слово: "Все хотящие благочестно жить о Христе Иисусе, гонимы будут" (2 Тим.3,12).[15 ] После ухода из Хлынова преп.Трифон хотел сначала принять приглашение Никиты Григорьевича Строганова остаться в его владениях, но вскоре ушел: сначала на Соловки, а потом обратно - на Вятскую землю, но на сей раз не в Хлынов, а в Слободской. Здесь уже давно велось строительство монастыря, но очень медленно. Преп.Трифон с великим усердием стал помогать в этом деле.

Для обустройства создаваемой слободской обители преп.Трифон вместе с учеником своим иноком Досифеем совершил длительное путешествие по северным землям, испрашивая помощи. И она шла отовсюду. Где бы ни был преподобный, множество людей стекались к нему, ища исцеления, утешения и наставления. Преподобный совершал крестные ходы с чудотворными иконами Спаса Нерукотворного, Пресвятой Богородицы и святителя Николая, во время которых бывало много исцелений. В записях, долгое время хранившихся в Успенском монастыре, было зафиксировано до 500 чудес.

О том, насколько усерден был в своих молитвах преподобный, свидетельствует, например, невольный очевидец, пономарь Коряжемского Никольского монастыря Дионисий. Когда братия уже покинула храм, Дионисий задержался в храме и увидел, как преп.Трифон, оставшись наедине, начал "возсылать молитвы свои к Богу, и Пречистой Богородице, и Николе Чудотворцу, и слезы к слезам прилагать, и с рыданием возглашать, и часто припадал перед святыми иконами "и на долог час" лежал на земле, молясь о святых Божиих церквах, и о царе, и о патриархе, и о всем православном христианстве... И так всю ночь творил молитву в посте и от слез весь мокр был". Удивлялся потом пономарь: "Не так кто плачет о своем умершем близком человеке, как он преподобный о всем мире молит Бога" (с.92).

С богатыми дарами возвратились преп.Трифон и инок Досифей в Слободской, передав все монастырю. Трифон благословил Досифея не оставлять слободской обители: "Многие скорби и напасти будешь принимать от бесов и злых людей, но знай, что после своей смерти ты будешь почивать в Богоявленском монастыре многим на пользу и в мою память, что ты - мой ученик" (с.98).[16 ]

В 1612 г. преп.Трифон почувствовал приближение конца своего земного странствия. Готовясь к этому, он совершил последнее паломничество в Соловецкий монастырь. Знали и помнили его в обители. Братия тепло принимала преподобного. Некто из монахов, имевший пророческий дар, предвидя близкую его кончину, предлагал остаться на Соловках. Но преп.Трифон, со слезами отвечал ему: "По благодати Христа Бога нашего и я знаю, что приблизилось время исхода души моей, но прошу вас, отцы и братия, Господа ради, молите Бога за меня грешного, дабы ваших ради святых молитв сподобил меня Господь видеть на Вятке дом Успения Пречистой Богородицы и там обещание свое исполнить. Желаю, чтобы тело мое в той обители положено было" (с.100). Братия с миром проводила преп.Трифона.

По морю, затем речным путем по Двине, Югу, Моломе и Вятке добрался преп.Трифон до Хлынова, испытывая великую болезненность и немощность тела. Первым делом послал он к Ионе просить благословения посетить обитель, но тот воспретил. Не роптал о сем преподобный: "обычай был у него - все скорби с радостью терпеть". Но горожане встретили святого с великой радостью. Как и 32 года назад во время первого посещения Хлынова, преп.Трифон остановился в доме диакона Максима Мальцева. Здесь же оказался и духовный отец его Варлаам, со слов которого Трифон узнавал о жизни милой его сердцу обители.

Многие посланники ходили к Ионе, и, наконец, послал он к преподобному с приглашением. Возрадовался преп.Трифон и просил вести его в монастырь. В святых вратах встретил его Иона с братиею, припал к ногам преподобного со слезами прося прощения. "Чадо! Господь простит тебя, - сказал ему преподобный, - все это дело было от диавола". Тут же в соборной церкви отслужили молебен. Преп.Трифон, прожив еще несколько дней в своей келлии и, оставив в наставление духовную грамоту, 8/21 октября 1612 г. преставился в жизнь вечную.

По преставлению преп.Трифона келлия исполнилась чудесным благоуханием, лицо просияло небесной радостию, а вериги чудесным образом оказались снятыми. Тело его честное и многотрудное братия с благоговением "скутавше" погребла под спудом в храме.

В XVIII в. над местом погребения преп.Трифона было сделано надгробие, которое потом не раз заменялось. В XIX в. почитание преп.Трифона было отмечено и крестными ходами, которые начинались из Успенского Трифонова монастыря и шли по ряду уездов Вятской губернии. Ранее они совершались с двумя иконами: Успения Божией Матери и Николая Можайского. Сейчас к ним добавилась третья - преп.Трифона. С крестным ходом связано чудо, произошедшее на глазах множества свидетелей.

Почитание преп.Трифона было распространено не на всей территории Вятской губернии. Причиной тому было то, что почитание Трифона как святого, установившееся еще в XVII в., не сопровождалось написанием каких-либо официальных актов. Население окраин Вятской губернии, ранее не связанное с духовной жизнью нашего края, проявляло иногда сомнения в святости Трифона. В 1839 г. крестный ход с иконой преп.Трифона побывал на Ижевском заводе. Как писал очевидец события Покрышкин, некоторые заводчане, судача об иконе Трифона, высказывали "различные толки". Когда крестный ход уходил с завода, последний молебен служили на новом мосту о 96 сваях, построенном совсем недавно. "Провожание святых икон было до вышереченного моста. Народ не занял его половины. Но при чтении Евангелия мост начал шевелиться, и наконец, закачался так сильно, что протоиерея надобно было поддерживать, чтобы окончить чтение Евангелия. Сначала каждый думал про себя, что у него голова кружится, и друг на друга все посматривали испытывающим взглядом, но, наконец, дело дошло до того, что некоторые из женщин как слабейших попадали. Генерал распорядился согнать народ, но при окончании чтения остановилось трясение моста... Добрые христиане приписывают это к чуду преподобного за дерзкие и суемысленные о нем заключения".[17 ]

Особенно много приложил к сохранению благочестивых традиций крестных ходов наместник Трифонова монастыря архим.Арсений (Свечников). Благодаря его усердию крестный ход с иконой преп.Трифона с 1879 г. стал еще более обширным, проходя через 51 населенный пункт Вятской епархии и продолжаясь с 1 июня по конец декабря.[18 ]

С этого же года в храмах Вятской епархии начинают освящаться престолы в честь преп.Трифона.

Память преп.Трифона почиталась также в Архангельской и Пермской губерниях.

В 1912 г. торжественно отмечалось 300-летие блаженной кончины преп.Трифона, сопровождавшееся праздничными службами, изданием многочисленных работ о святом и основанных им обителях, а также его жития. Среди нарастающего скептицизма, безверия, обесценивания духовных святынь этот праздник стал для вятчан глотком чистой воды. Они снова объединились вокруг святого. В "Гимне преп.Трифону" диакон Аркадий Мамаев выразил чувства многих православных людей:

"Снова ты среди нас обитаешь,
Отче Трифоне, Вятский Святой!
Ты любовию нас согреваешь
И даешь нам душевный покой".

Люди молились о том, чтобы преп.Трифон не забывал чад своих.
Вскоре страшная волна революции обрушилась на Россию. Богоборческая советская власть объявила войну Православной Церкви и методично начала уничтожать ее святыни. Разрушительный смерч снес с лица земли множество храмов и монастырей. Только чудом Успенский собор Трифонова монастыря уцелел. Его помещение использовалось под мирские нужды, но главы Успенского собора по-прежнему безгласно свидетельствовали, что Бог и Его святые поругаемы не бывают.

В конце 80-х гг. здание храма было возвращено Церкви. Восстановлена рака над мощами преп.Трифона. В 1996 г. самым главным событием в жизни Вятской епархии стало празднование 450-летия со дня рождения небесного заступника Вятской земли. И после десятилетий атеистического разгула, забвения истории, осквернения душ, снова взошло солнышко над Вятской землей. Верующие люди чувствовали, знали, что преп.Трифон здесь, с нами, он никуда не уходил, это мы ушли от него. А он ждал, чтобы мы откликнулись, повернулись к нему и призвали его на помощь в наших духовных нуждах. И вновь, как и в прежние времена, с именем преп.Трифона были связаны чудеса, явные свидетельства его пребывания с нами. Здесь речь пойдет только о двух из них.

Первое чудо связано с обретением иконы преп.Трифона в 1993 г. На берегу р.Вятки, была обретена икона, на которой почти ничего не было видно. Сначала икону взял к себе в дом один человек, потом она попала в храм. Некоторое время она пребывала в алтаре, пока не заметили, что лик на ней начал проявляться. Это был преп.Трифон, держащий свиток в руках и благословляющий молящихся.Икона помещена в киот и вынесена для всеобщего почитания.[19 ]

Другое чудо произошло в ноябре 1996 г. сразу после празднования памяти преп.Трифона (8/21 октября). Опишем его словами очевидца: "Рано утром приехали в Вятку на один день о.Савватий с сестрами из Верхнечусовской Казанской Трифоновой пустыни. Решили сразу ехать в Успенский собор Трифонова монастыря. Отец Савватий попросил благословение у настоятеля отслужить перед ракой молебен с акафистом преп.Трифону. После чтения акафиста, во время коленопреклоненной молитвы, от раки преп.Трифона стал ощущаться чудесный аромат благовонного мира. Он как бы волнами распространялся от раки. После молебна, когда прикладывались к раке и к иконам, заметили, что так же благоухают две иконы преп.Трифона".[20 ]

Духовные нити прервать невозможно. Церковь стояла и будет стоять незыблемо, по слову Спасителя: "Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Мф.16:18). Многие сегодня стремятся в Церковь и, придя, духовно в ней прозревают. Как важно тогда услышать, принять и исполнить слова из духовного завещания преп.Трифона, обращенные не только к братии монастыря, но и ко всем нам: "И аз вас молю, Бога ради и Пречистыя ради Богородицы меж собою духовную любовь имейте, без нея никоторая добродетель несовершенна есть пред Богом".

1. Преподобный Трифон Вятский: Библиографический указатель. Киров, 1996.

2. Житие преподобного отца нашего Трифона Вятского Чудотворца // ТВУАК. Вятка, 1912, вып,1-2, отд. II. С.2. В дальнейшем в тексте будут даваться ссылки на это издание с указанием страниц и в нашем переводе.

3. Зубарев Л., прот. Святой Преподобный Трифон Вятский Чудотворец. Вятка, 1912. С.9.

4. Там же.

5. Творения святителя Игнатия (Брянчанинова). Аскетические опыты. М., 1996, т.1. С.54.

6. Интересно, что в 1764 г. монастырь был закрыт и переведен в Соликамск, куда также переместили монахов вятского Истобенского Троицкого монастыря, основанного благодаря влиянию преп.Трифона (Православные русские обители. СПб., 1994 (Репринтное воспроизведение издания 1910 г.). С.162.

7. "Житие" сдержанно, скупо описывает труды, которые нес преподобный Трифон, выполняя послушания в монастыре. Из него невозможно представить, сколько физических сил отнимала эта работа. Для того, чтобы это понять, обратимся к примеру из монастырской жизни XIX века, который мы нашли в жизнеописании схиархимандрита Гавриила. Ему также пришлось нести послушание на хлебопекарне в Оптиной пустыни. Режим у монахов-хлебопеков был такой: "Утреня в 2 часа ночи. Пекари стояли до кафизм. Они начинались, старшой брал благословение у игумена, зажигал свой фонарь у местночтимой иконы - огонь для печки должен быть священный, - и все девять хлебопеков, в том числе и Гавриил, уходили месить хлебы... Послушание тяжкое, требующее большой физической силы, ведь у них не было электромеханических тестомешалок, и опары на несколько десятков пудов в день надо было вымешивать руками... Пока тесто подходило, ложились по лавкам и отдыхали. Посадка хлебов в печь. Новую затирают опару. Первые хлебы поспели, вынули их из печки, снова берутся месить вторые. Пока они подходили, пили чай. После него - разделка теста на хлебы и распределение по формам. Посадка в печь и - новая, третья опара. Пока хлебы в печке пеклись, шли обедать на трапезу... После обеда дозволялось отдохнуть, но не более получаса. Некогда. Нужно было вынимать вторые хлебы и сажать в печь третью очередь. Теперь можно было уйти в свою келью (часов на пять), помолиться, почитать, починить одежду и прочее. Затем снова выемка хлеба. В 7 часов вечера надо идти на правило в церковь, оттуда на откровение помыслов к старцу в скит. В 9 часов вечера надо опять в хлебную - делать постав на завтра" (Варнава (Беляев), еп. Тернистым путем к небу. М., 1996. С.80-82).

8. Варнава (Беляев), еп. Указ.соч. С.85. Далее он продолжает: "Молитва - зеркало подвижнической жизни. Пусть таковой (критик монашеского образа жизни - о.С.Г.) только испытает себя в ней, пусть только сходит на помпезное "веселое" архиерейское богослужение и постоит в мирском храме, но с начала и до конца, начиная от слов "Востаните! Владыко, благослови!" до последнего "Господи, помилуй", и он увидит, что никакие "партесы" ему не помогут. Он соскучится и убежит, по крайней мере, раньше времени. И так пусть походит недельку-другую, месяц. Тогда немножко поймет, что значит жизнь в пустынном монастыре, без людей, серая, однотонная, без развлечений... где, как в Оптином скиту, встают уже в 2 часа ночи, а до этого еще в 12 - к полунощнице и к стихологисанию (чтению) Псалтири... Если же еще попытаться следить за своими мыслями во время молитвы и постараться не вспоминать ничего из случившегося за день, чтобы в голову не проникла ни одна посторонняя мысль, то он увидит, что через полчаса уже его всего разломит. А ведь настоящие монахи этим занимаются всю жизнь. Эта-то борьба непрестанная с помыслами и называется "невидимой бранью". Она-то и делает христианина и монаха совершенным и богоносным. Для нее-то и бросали горячие люди все: положение, родителей, жен, невест - и уходили в пустыню" (с.86-87).

9. Варнава (Беляев), еп. Указ.соч. С.28-29.

10. В "Житие" много внимания уделяется невидимой брани святого с диаволом и его темным воинством. Историкам "просвещенного века" такие сюжеты стали казаться данью невежеству эпохи, отзвуками древней мифологии, и они исключали из своих повествований эту сторону жизни преп.Трифона (см.напр.: Марков А. Преподобный Трифон Вятский (Т.Д.Подвизаев. 1546-1612 гг.) // Преподобный Трифон Вятский: Библиографический указатель. Киров, 1996, с.3-12). Даже дореволюционные церковные историки старались либо обойти, либо упростить эти сюжеты (например, утверждая, что преп.Трифон решил уничтожить культовую ель остяков, "скорбя о заблуждении темных людей" (Осокин И., прот. Преподобный Трифон Вятский Чудотворец. Вятка, 1912, с.11)). Лишь иеромонах Стефан (Куртеев), сам будучи опытным в духовной брани, указывал, с какой силой боролся преп.Трифон за спасение душ людей (Житие преподобного Трифона и Блаженного Прокопия Вятских Чудотворцев /Составил иеромонах Стефан. Вятка, 1893). Между тем архиеп.Василий (Кривошеин), написавший специальную работу "Ангелы и бесы в духовной жизни по учению Восточных Отцов", указывал, что еще преп.Антонием Великим, одним из известнейших подвижников и наставников, монашество понималось "не только как путь к личному спасению и очищению, но прежде всего как борьба против темных демонских сил. Конечно, всякий христианин обязан принимать участие в этой духовной войне; монахи, однако, образуют собою авангард или ударные части, которые нападают на врага непосредственно в его убежище, - в пустыне, которая считалась особенным местом жительства бесов после распространения христианства в населенных местностях. Удаление от мира понималось не как попытка избежать борьбы со злом, но как более активное и героическое сражение с ним". (Альфа и Омега, 1996, N 4. С.47). Потому и мы со всею серьезностью относимся к этой стороне жития преп.Трифона, без которой, по нашему мнению, нельзя представить себе вообще истинной сути его духовного подвига.

11. Чусовская Успенская пустынь просуществовала до 1764 г. В годы советской власти храм Успения был разорен и доныне он не восстановлен. Неподалеку от храма истекает святой цельбоносный источник преп.Трифона, где и доныне часто происходят исцеления верующих. Святой принимает с любовью всех к нему притекающих, и потому вода в источнике всегда, даже зимой, кажется теплой и ласковой. В 1996 г. в тех местах основана Верхне-Чусовская Казанская Трифонова женская пустынь (Верхне-Чусовская Казанская Трифонова пустынь: Рукопись. С.3-4,6).

12. Зубарев Л., прот. Указ соч. С.75-83; Гомаюнов С. Проблемы методологии местной истории. Киров, 1996. С.96-112.

13. Многое в монастыре напоминало об обстоятельствах его создания. "Сам монастырь строился преподобным как некий "град Богородицы" где храмы были посвящены событиям из жизни Богоматери (храмы Благовещения, Рождества, Успения). В обители по данным "Дозорной книги... Феодора Рязанцева", находилось множество икон Пресвятой Богородицы: "Похвала", "Одигитрия", "Благовещение", "Умиление", "Покров", "Успение", "О Тебе радуется", "Казанская", "Достойно есть", "Неопалимая Купина", "Не рыдай Мене, Мати", "Владимирская", "Рождество Пресвятой Богородицы", "Тихвинская", "Сергиево видение" и другие. Воистину всей душой любил и глубоко почитал преподобный Пресвятую Матерь Господа и называл свой монастырь "Дом Пречистой Богородицы" (Евфросиния, монахиня. Преподобный Трифон - "земной Ангел, небесный человек" /Рукопись.- Казанская Трифонова пустынь, 1997, лл.27-28).

14. Житие преп.Трифона, с.21.

15. По наблюдению еп.Варнавы (Беляева), "жития святых - не правда ли, как странно? - переполнены такими событиями. Ведь не кого другого, например, а преподобного Симеона, которому в Церкви только одному после святого Григория Назианзина и евангелиста Иоанна, присвоено наименование Богослова (Нового Богослова), братия хотела убить. Своего игумена! И за что? За то, что их поучал, звал к покаянию" (Варнава (Беляев), еп. Тернистым путем к небу. М., 1996. С.29).

16. Досифей умер в 1663 г. и был похоронен в Богоявленском Крестовоздвиженском монастыре. Над его могилой в 1872 г. преосвященным Аполлосом была устроена небольшая часовня. В ней всегда бывали молящиеся. Здесь служили панихиды. Люди обращались к нему за помощью в скорбях и болезнях. В монастыре велись записи об исцелениях, бываемых по молитвам инока Досифея. В них зафиксировано 16 случаев чудес. В том числе о двух из них доносили в Вятскую Духовную Консисторию 9 февр.1867 г. и 19 июня 1874 г. По поводу первого Консистория ответила: "Подобного рода случаи с большою осторожностию можно записывать в монастырскую летопись и доводить, как сделано, только до сведения епархиального начальства. Поставлять же подобного рода заявления в общеизвестность, особенно доносить Высшему Начальству при современном, строго критическом направлении, и в делах веры ищущих опоры в непререкаемом опыте, неудобно". На второе - ответа вовсе не последовало (Зубарев Л., прот. Указ соч., с.121). Чудеса же продолжались и в последующие годы (см.: Житие преподобного Трифона... С.30).

17. Житие преподобного отца Трифона... // Отдел рукописей Кировской областной библиотеки им.Герцена, N 120, л.43об.-44. Далее в письме рассказывается о том, как через три дня скептики попытались изобличить чудо: до трех тысяч человек гоняли по мосту, скучивали в одном месте и т.д., но новенький мост даже не дрогнул.

18. Осокин И., прот. Исторический очерк почитания преподобного Трифона Вятского чудотворца. Вятка, 1912. С.33-34.

19. Сведения об этой иконе вошли в книгу: Любомудров А. Знамения Божии от святых икон. (1991-1996 гг.). СПб., 1997. С.131.

Биография Трифона Вятского, названного В.А. Бердинских, «истовым, деятельным и суровым основоположником вятского монашества», несмотря на формальное наличие в ней всех ключевых эпизодов канонического жития, характеризуется все же сугубо индивидуальной сюжетной канвой и особым богословским осмыслением психологии святости, места святого в мире людей и государственных отношений. Это обусловлено, по всей видимости, особенностями устроения внутреннего мира самого Трифона. В первую очередь обращают внимание следующие характерные черты его душевного портрета – молитвенное дерзновение и душевная прямота. Соединение двух этих качеств делает из преподобного прижизненного чудотворца и одновременно призывает на него целую лавину искушений, гонений и бед, поскольку за всякое чудо следует платить, причем не только авансом (добродетельной жизнью и праведными трудами во благо Церкви), но и по процентам, растущим со временем по законам геометрической прогрессии (зависть единомышленников, бесовские козни, видимая и невидимая духовная брань). Конечно, читая Житие, мы соприкасаемся с личностью преподобного опосредованно – сквозь призму ее восприятия агиографом, однако даже так можно понять и почувствовать тот отвергающий самую возможность успокоения дух, которым была пронизана многоликая и разнообразная деятельность этого самородка.

Трифон (в крещении Трофим) был сыном обыкновенного мезенского крестьянина и с детских лет дышал тем же бодрящим морозным воздухом вольнолюбивых поморов, который взрастил полтора века спустя еще одного талантливого непоседу-северянина по имени Михаил. И если для Ломоносова мощнейшим социальным лифтом стали образование и карьера ученого, то пример преподобного Трифона (и не только его) показал, что во второй половине XVI века, чтобы выбиться в люди, получить доступ к царю и патриарху, человеку незнатному и небогатому можно было искать успеха на поприще монашеского делания. Думается, не последней психологической причиной конфликта, возникшего между преподобным и его учеником Ионой было спесивое нежелание последнего («бяше родом честных дворян московских») находиться в повиновении у простеца, что называется, от сохи, хотя в случае Трифона вернее было бы сказать «от невода».

Самое удивительное в житии Трифона – то, сколь рано начинает он творить чудеса

Пожалуй, самое удивительное в биографии Трифона – то, сколь рано начинает он творить чудеса. Традиционно житие преподобного включает в себя лишь несколько прижизненных знамений, как правило связанных с хозяйственным обустройством монастыря (изведение источника, обеспечение голодающей братии продовольствием и тому подобное), однако завершается значительным перечнем посмертных чудес. Прижизненные исцеления по молитвам преподобного описываются агиографами, как правило, с большой осторожностью. Совсем иначе построено повествование в Житии Трифона.

Будучи юношей лет двадцати, Трофим встречает в храме города Орлова купца Иакова Строганова, который, узнав в нем верного слугу Божьего («видя блаженнаго отрока в церкви стояща со страхом Божиим и прилежно молящася»), обращается к нему с просьбой помолиться о тяжело больном сыне: «Аз же требую твоих святых молитв, да будеши ходатай и молеблик к Богу о мне и о сыне моем». Трифон, хотя и отрицает свою возможность исцелить умирающего ребенка («Человече, сие дело, о нем же глаголеши, не наше, но Божие»), становится на молитву, и молитва его бывает услышана: «сын его Максим от телесныя скорби свободися, и соблюдаше их Бог во вся дни живота их». Что же делает «новоначального» подвижника, не монаха, не старца, не ученого богослова, а простеца и поселянина чудотворцем? Как удалось юноше Трофиму стяжать такую благодать? Ответ дает само Житие – только что преподобный претерпел глумления и побои от слуг Строганова, которые, посмеявшись над его обликом нищего скитальца, сбросили его с высокого берега реки («видяху бо блаженнаго странна и пришелца и похва//(л. 56 об.)тивше его, ругающеся, и вергоша в подгорие к реце»). Оказавшись в лютый мороз в ветхой и заплатанной одежде в снежном сугробе, Трофим с кротостью и словами благословения встречает обидчиков, спустившихся откопать его. О случившемся знал и сам Строганов. Не это ли происшествие более, нежели благочестивый облик преподобного, подвигло купца обратиться к молитвенной помощи убогого мальчика? Как бы то ни было, Строганов, как и любой другой русский, знал, что Господь слушает убогих и обидимых, скорбных и беззаветно кротких, одним словом – Господь скорее всего призирает на молитву блаженных, юродивых странников, в облике которого и явился в Пермскую землю юноша Трофим .

Цена благодеяний – «мильон терзаний», которые претерпевает праведник

Трофим, а позднее Трифон продолжает чудотворить на протяжении всей своей жизни, становится истинным целителем недугов тех поселян, которые жительствуют вблизи его кельи и – позднее – вблизи основанных им монастырей, однако ценой этих благодеяний, щедро расточаемых преподобным вокруг себя, становится поистине тот «мильон терзаний», которые претерпевает праведник на своем жизненном пути, и сам преподобный, перу которого принадлежали первоначальные автобиографические записки, позднее переработанные его агиографом, мог бы озаглавить свой труд «История моих бедствий».

Принятие Трифоном пострига и школа монашеского делания, проходимая им в Пыскорском монастыре, – эти важнейшие вехи в жизни каждого преподобного – откликаются в его биографии страшной болезнью, беспомощным бессилием и даже временной смертью: «И аще бы в то время братия были во обители и видели преподобнаго тако безгласна лежаща, мнели бы его мертва суща». Однако пережив безвременную кончину, во время которой преподобный вместе с своим ангелом-хранителем покидает землю («преподобному же мнящу в след ангела летящу, и зря преподобный, и не виде ни неба, ни земли, но точию свет неизреченный»), Трифон все же возвращается в бренный мир временного жития: внезапно ангел слышит вышний возглас: «Ускорил есмь взяти его семо, но паки возврати его вспять, идеже пребываше». Кажется, то, что должно быть содеяно преподобным в предлежащий период его жизни, настолько велико и спасительно, что демонские силы, пользуясь обыкновенной греховностью человеческой природы («лежащу преподобному, и плачущюся, и рыдающу… о гресех скорбяше»), стремятся погубить праведника, привлечь на него скорбь и болезнь, прежде чем он успеет встать на дорогу монастырского строительства. Однако по молитвам святителя Николая, жизнь и подвиги которого он будет чтить до конца своих дней, Трифон исцеляется.

Мотив славы, распространяющейся о монахе в обители пострига, традиционен для преподобнической агиографии, однако далеко не всегда этот мотив развивается в столь конфликтном русле, как это происходит в Житии Трифона: «Нецыи жи от ту живущих в монастыре оном завестию диаволею негодоваху на преподобнаго и некия хулы глаголаху». По всей видимости, прямота характера Трифона, его душевная простота, неумение вести подковерные игры в столь психологически сложном коллективе, каким был монастырь, а главное – вызывающие зависть братии продолжающиеся чудотворения приводят к нешуточному накалу страстей. Вот почему преподобный, в целом на протяжении всей своей жизни не расстававшийся с любовью к путешествиям, решает оставить обитель пострига и поселяется отшельником у берега реки Нижние Мулы.

Благоговейный ужас вызывает расправа Трифона с елью

Здесь образ преподобного временно обретает черты просветителя иноверцев: Трифон начинает проповедовать остякам; вооружившись молитвой и постом, срубает идоложертвенную ель, которая прежде карала смертью всякого прикасавшегося к ней, обращает в христианство дочерей остяцких князей. Интересна психология инородцев: первое удивление, вызванное видом одинокого чернеца, поселившегося в их пределах и ведущего странный и непонятный для них образ жизни, сменяется неподдельным интересом, а после и наведением справок у представителей гражданской власти. Приказчик Строганова Третьяк Моисеев, к которому обратились язычники, уверяет князя Амбала в благонадежности преподобного: «Аз вем человека оного, о нем же вы глаголете, яко той муж свят есть, и яже учит вы веровати в Господа Нашего Иисуса Христа, вы же от него повеленная вам вся творите». Благоговейный ужас вызывает расправа Трифона с елью. Кажется, часть того пиетета, который аккумулировало на себе священное древо, перешел в глазах князей Амбала и Зевендука на срубившего его Трифона: «И рече князь Амбал святому не яко поношая или укоряя, но тихим гласом и кротостию святаго вопрошая, глаголя сице: “Дивлюся, старче, твоему делу, како ты возможе сие древо//(л. 103) сокрушити, его же отцы наши и по них мы, аки Бога, почитахом”». Однако благоговейное почтение детей природы в скором времени сменяется подозрительным предположением о возможном соглядатайстве со стороны преподобного, которое побуждает их в условиях приближающегося похода черемисов искать его гибели. «Тако бо им умыслившим о животе наказующаго их», – скорбно замечает агиограф в этом фрагменте. Впрочем, Господь чудесно укрывает своего угодника от рук убийц, а в скором времени к преподобному приходят монахи Пыскорского монастыря с просьбой вернуться в оставленную им и осиротевшую без него обитель.

Что же послужило причиной прихода к преподобному с повинной части братии? Раскаяние о содеянном и скорбь о разлучении с духовным отцом, подобная той, которая охватила насельников Троицкого монастыря по уходе Сергия в Киржач? Однако ни раскаяния, ни скорби не было, было же – сознание своей экономической несостоятельности и материальный дефицит: слава преподобного Трифона привлекала в монастырь не только толпы страждущих богомольцев, просивших у него молитв, но и богатые приношения, поток которых с уходом Трифона иссяк. В довершение бед безнадежно засорилась соляная труба – важнейший источник монастырского дохода. Положение складывалось удручающее – приходилось спасать хозяйство, без которого монастырь жить не будет. Вот почему спесивым любителям указать малолетнему (ведь Трифону не было и 30) святоше его истинное место пришлось приберечь проявления своего гонора до лучших времен… И Трифон вернулся, починил трубу, вновь начал исцелять слепых и увечных – ровно до тех пор, пока утихшие было страсти не разгорелись с новой силой.

На этот раз Трифон удаляется во владения Якова и Григория Строгановых на реку Чусовую. Получив «у них место во обиталище себе», преподобный изгоняет молитвой обосновавшегося на нем беса и устраивает часовню Софии Премудрости Божией. И вновь в самом скором времени к келейке молитвенника прорастает народная тропа окрестных крестьян. Кажется, одинокая, наполовину отшельническая жизнь преподобного исключает возможность гонений со стороны завистливой братии, однако беда, еще одно терзание приходит с той стороны, откуда Трифон не мог ожидать. В тот момент, когда преподобный «нача лес сечь для сея хлебнаго, восхоте от трудов своих питатися», порыв ветра, внезапно налетевший на место его подвигов, переносит огонь, которым Трифон палил свою подсеку, на дровяные запасы окрестных крестьян и Григория Строганова: «и дошедшю огню даже до ставленных дров от ту живущих поселян,//(л. 130) яже ставлены ради соляного промысла Строгановых, и тех дров погорело многое множество». Увидев это, разъяренные жители, как они сами потом уверяли «в горести сердца нашего», схватили преподобного «и с высоты горския низринуша его по острому камению». Уцелев после падения, Трифон, спасаясь бегством, достигает берега реки и запрыгивает в случайно оказавшуюся пустой лодку, которая «тако просто» переправила его на противоположный берег.

Яко же младенец, плачася, ищет матерь свою, тако и Трифон, плачася, ищет Вятскую страну

Разгневанные земледельцы схватили Трифона позднее, когда первая животная ярость уже прошла, и привели его связанным к Строганову. Тот, в свою очередь, пополнил чашу страданий праведника темничным заключением. Впрочем, немного времени спустя покаранный за жестокосердие купец освободит Трифона, поставив ему условие – навеки оставить пермские пределы. Сам Трифон, прощаясь со своими доброхотами (которых как бы то ни было всегда было немало, какие бы удары судьбы ни обрушивались на святого), замечает: «место сие от господина вашего во утеснении». Так, «нужно» и через силу, неволей и в страданиях обретал преподобный свою истинную духовную родину – Вятскую землю, о которой впоследствии так поэтично и проникновенно искренне скажет один из героев Жития: «Яко же младенец, плачася, ищет матерь свою, тако и сей преподобный Трифон, плачася, ищет Вятскую страну и рыдает духовне о разлучении созданныя им Вятския обители Успения Пресвятыя Богородицы, понеже бо в ней и телом свои почивати хощет».

Та часть Жития, которая описывает устроение преподобным Успенской обители, по-новому, совсем не так, как в более ранних житиях, описывает механизм устроения монастыря. В своих административно-хозяйственных начинаниях преподобный опирается не на собрание монашествующих (как уже было сказано, Трифон вовсе не обладал компетенциями, жизненно необходимыми для управления коллективом монахов), а буквально – на народ Божий, сочувственно и доверительно относящихся к нему мирян, и, конечно, представителей власти (купцам Строгановым, воеводе Василию Овцыну), которые неоднократно на протяжении всей его жизни оказывали ему значимое покровительство.

Осознав, что Вятская земля лишена монастырей и осмыслив этот факт как прискорбное недоразумение, преподобный обращается к простым вятчанам, которые «всеми пятию грады» пишут в Москву челобитную об устроении монастыря: «И написавше//(л 147 об.) челобитныя всеми пятию грады за священническими, и за судейскими, и земских старост, и целовалников, и всех православных христиан, и за отцов их духовных руками, и послали преподобнаго к Москве ко государю царю и ко преосвященному митрополиту бити челом». Так, если ранее устроение монастыря в пустынном месте вело за собой устроение за его стеной посада, и таким образом происходила колонизация новых, преимущественно северных земель, то теперь освоенные без церковного вмешательства земли нуждались, напротив, в духовном освоении – освящении жизнью и подвигом монахов.

Житие подробно описывает труды Трифона по обеспечению экономического благоденствия основанного им монастыря: его походы в Москву к царю и патриарху, обращение к воеводе Василию, перенос на новое место недостроенной церкви, присовокупление к обители «сел, и людей, и езер, и покосов сенных». Все это, по мнению агиографа, явственные свидетельства святости преподобного, материальные знаки неподвластного материальному измерению совершенства, увенчанного в конце концов саном архимандрита: «потом же от святейшаго Иова патриарха благословение приемлет, и возложением от святительския его руки во архимандриты поставляется».

Такого масштабного и удачливого местного политика Вятский край не имел несколько столетий

Однако в момент апогея мирской славы преподобного, когда он достиг всех возможных успехов по карьерной лестнице Русской Православной Церкви («Пожалуй, такого масштабного и удачливого местного политика Вятский край не имел несколько столетий»), тогда, когда, казалось бы, Трифону удалось все, что он задумал, наступает кризисный перелом в судьбе преподобного: экономическое благоденствие обители, которого он с таким упорством добивался в течение многих лет, оборачивается в конечном счете разнузданностью братии, которая отказывается жить по принятому преподобным уставу, ограничивающему удовлетворение их греховных прихотей. Монахи желают хранить в кельях «хмельное питие», приглашают в монастырь мирян для устроения совместных пиршеств.

Какова же была реакция Трифона? «Преподобный же, яко твердый адамант пребывая и безчинному//(л. 184) их совету нимало внимая, но паче глаголаше с тихостию: “Достоит нам, рече, братия, по преданию святых отец всем вкупе за трапезую доволитися, что Бог и Пресвятая Богородица подаст, и то во время. А пития жа пианственнаго отнуд не повелено нам имети”». «Адамантова» твердость Трифона соотносится, как видим, с его личным видением ситуации, ментальным несогласием благословить хранение (а по сути – употребление) в обители хмельного пития, одновременно в преломлении к братии крепость эта оборачивается «тихостию» и кротостью, на деле – явной нехваткой определенного рода харизматической жесткости в умении отстаивать свою правоту.

Крамольники не только не внимают кротким увещеваниям старца, но и устраняют его от настоятельства в им же основанном монастыре, выбирают архимандритом его ученика Иону Мамина и продолжают чинить преподобному разного рода обиды: «злобою нань толма яряхуся и биением хотяху его оскорбити, но и ключи церковныя и иных служеб у него взяша и из монастыря его изгоняху». Иона приставляет к Трифону некоего слугу «зело злонравна», который «посмеянием… и укоризнами поношаху ему, и всегда яко пес лаяше, сквернословием охуждаше его, и не точию//(л. 192) злоязычныя деяше, но и руками на святопомазанную главу дерз бываше, и в темницу преподобнаго вверже».

Образец терпения – преподобный претерпевший побои от своих учеников

Перед нами действительно образец невиданного до того терпения преподобного, униженного, оскорбленного и даже претерпевшего побои от своих собственных учеников. Конечно, и преподобный Пафнутий Боровскиий был бит митрополитом Ионой, однако то был митрополит, первое лицо в церковной иерархии, пускай и не совсем канонически избранное; тогда же когда один (лишь только один) из братьев вздумал роптать на устав его обители, Пафнутий явился крамольнику во сне и произнес всего два слова «Сей хулник», однако таким тоном, что желание хулить у недовольного напрочь пропало.

Преподобный же Трифон, презрев всякую гордость, терпит оскорбления и хулы, оказывается заточен в темницу в собственном монастыре, пока наконец Иона не прогоняет его вон, что на деле оказывается для престарелого старца самым страшным из возможных казней: «Яко же младенец, плачася, ищет матерь свою, тако и сей преподобный Трифон, плачася, ищет Вятскую страну и рыдает духовне о разлучении созданныя им Вятския обители Успения Пресвятыя Богородицы, понеже бо в ней и телом свои почивати хощет».

Несмотря на всю трагедийность сложившейся ситуации, преподобный не отчаивается и не опускает рук, более того – складывается впечатление, что этот титан духа просто-напросто неспособен унывать; напротив, он продолжает кипучую деятельность строителя и организатора. В скором времени в слободском городе появляется новый монастырь и два храма – Богоявленский и Архистратига Михаила, воздвигнутые стараниями Трифона. Однако по любимому детищу – Успенскому монастырю – все же Трифон не может не тосковать.

Устроив новую обитель, Трифон путешествует в поисках средств к обеспечению ее хозяйственной деятельности. И в этих странствиях происходит встреча, обнажающая, казалось бы, парадоксальное поведение с обеих сторон: преподобный входит в дом к Никите Строганову, который в ярости прогоняет его вон, несмотря на то что братья Никиты встречают преподобного благодушно. Этот факт, впрочем, не мешает Трифону на следующий же день вновь обратиться к Никите с настойчивой просьбой обеспечить «строение новаго манастыря, и книг, и риз, соли, железа, и прочих потреб».

Дело в том, что перед нами типичная сюжетная загадка, разрешающаяся путем нарушения фабульной линейности: вставляя в свое повествование рассказ в рассказе, агиограф Трифона привлекает сугубое внимание своего читателя к психологической причине того образа действий Трифона, который вызвал неприкрытую злобу Никиты Строганова.

Никита, узнав когда-то о печальной участи преподобного и его изгнании из монастыря учеником Ионой, который, по его сведениям, добился сана архимандрита лукавством царедворца, из сердечного сострадания начинает оказывать Трифону покровительство: «И сего аз, Никита, быв на Москве, шед в соборную церковь и государю царю//(л. 201 об.) и святейшему патриарху бил челом о нем преподобнем Трифоне и просих его к себе, дабы ему сотворил место покойно... И аз умолих его с честию, и привез его до сего града Соли Вычегоцкой в Веденской манастырь Пречистыя//(л. 202) Богородицы, и устроил ему келлию особную, и для келейнаго правила дал ему священноинока, да ту в келлии Бога молит». Однако недолго пробыл Трифон на казенных харчах под крылом у сановного благодетеля – в скором времени преподобный стал проситься в паломническую поездку на Соловки. Вообще, по наблюдению В.А. Бердинских, «тесная связь, а затем разрыв со Строгановыми на этом этапе очень показательна для инициативного, ищущего и самостоятельного духовного лидера», который «не заискивал перед Строгановыми, но всемерно использовал их помощь в своих целях» . Получив по своему прошению корабль, продовольствие и работников, Трифон отъехал от Соли Вычегоцкой, чтобы продать корабль, раздать продовольствие и отпустить с Богом нанятых Строгановым людей, «сам же по своему обычаю нищим образом достиже//(л. 203) Соловецкия обители и, мало пребыв тамо, и паки оттуду, и прииде к Вятке». Если это не провокация, то что же? Зачем же преподобный так явно вызывает гнев своего патрона? «Трифон тосковал по воле, жаждал новых духовных подвигов» , – напишет о психологической подоплеке этого поступка преподобного современный исследователь. Однако тоскуя по воле и жаждая новых духовных подвигов, совсем не обязательно было причинять существенный материалный урон великодушному благодетелю или же, как бы мы сказали сейчас, не стоило «кидать на деньги» человека, вся профессиональная деятельность которого сводилась по большому счету к деланию денег. Нет, этот психологический парадоксализм в поведении преподобного кроет под собой что-то иное, принципиально отличное от простой любви к неприкаянным странствиям.

Нелишним здесь будет вспомнить и некоторые черты биографии Трифона, повлиявшие на его психологический портрет. Одной из таковых становится, по замечанию В.В. Потаповой, ранняя смерть отца преподобного, поиск духовной замены отцу в лице священника и, как прямое следствие этого, тот факт, что «церковь становится духовным домом, местом идейных метаний, решения проблем» , а также определенного рода беззащитность преподобного, отсутствие той мужественной твердости в характере, которая закладывается в детские и отроческие годы не кем иным как отцом. Отсюда многие эксцессы в характере преподобного, душевное устроение которого, по всей видимости, требовало треволнений и скорбей. Черты определенного характерологического сходства находим в биографии еще одной безотцовщины – святителя Илариона Суздальского, который так же, как и преподобный Трифон, испытал на себе деспотизм старших братий и в мучениях обретал свободу монашеского подвига, то есть испытывал определенного рода сложности с умением отстаивать принимаемые решения.

Душа преподобного, быть может, даже не вполне осознанно (так, по мнению И.М. Осокина, известная деятельность Трифона по просвещению остяков носила случайный характер и не была следствием обдуманного плана ), но тем не менее упорно искала преодоления искусительных опасностей, амбициозных вызовов. (Чего только стоила знатная вырубка остяцкого дерева?!)

Заветная мечта – умереть в стенах Успенской обители

Изумительным по лиричности, оценить которую вполне смогут только те читатели Жития, которым удалось проникнуть в тайну характера преподобного, финальным аккордом этой симфонии становится картина обессилевшего в предсмертной болезни старца, лежащего на дне «карбасца» и посылающего к немилостивому ученику вестников с просьбой умилосердиться и принять его в монастырь. И в свете конечного осуществления этой заветной мечты – умереть в стенах Успенской обители – становится вовсе не так важно, что Иона, закончивший свою жизнь самоубийством пять лет спустя , согласился принять учителя под им же созданный кров не сразу и не по своей воле, а движимый тщеславием и давлением широких кругов церковной общественности: не будучи силен во внутримонастырской подковерной борьбе, «Трифон сумел получить серьезную поддержку капризного и неустойчивого в своих мнениях городского общества» . Это не важно, важно, что заветная мечта Трифона исполнилась, и завещание преподобного поставить Иону игуменом по его смерти (а ждать предстояло совсем недолго) в этом свете представляется венцом всепрощающей любви, а вовсе не проявлением бесхарактерности.

Житие преподобного Трифона – памятник столь же интересный, нестандартный, сколь и сложный, многомерный, а образ преподобного сочетает в себе противоречивые черты – мощь и одновременно слабость, решительность и неумение постоять за свою правоту. Без сомнений, Житие преподобного Трифона только открывает сокровищницу своих смыслов – как христианских, так и общечеловеческих – перед своим потенциальным читателем.

Рассказывая о святом мученике Трифоне, в первую очередь всегда вспоминают о первом исцелении, которое он совершил, еще будучи совсем юношей, и сей факт даже отражен в молитве мч. Трифону.

Это классический пример изгнания нечистого духа, вселившегося в человека, - в данном случае в дочь императора Гордиана. Никто не мог помочь царевне - ни маги, ни волхвы, - и она жестоко страдала.

В один прекрасный день бес возопил, что изгнать его способен только простой пастух Трифон. Конечно же, императорские гонцы срочно отыскали целителя, и сила его молитвы принудила беса в облике отвратительного черного пса, оставить девушку.

Однако не только даром исцелений и изгнания нечистых духов прославился юноша. По его молитвам односельчане были спасены от голода: Трифон очистил поля, опустошаемые вредными прожорливыми насекомыми, от их нашествия. Платы за свои труды он не брал - просил лишь веровать в Иисуса Христа, Чьей благодатью он творил добрые дела.

За непоколебимое исповедание Христовой веры и особенно за ее распространение в годы гонений на христиан юноша был схвачен язычниками. Его не прельстили ни щедрые посулы властителя-тирана, не испугали его угрозы.

Тогда Трифон был подвергнут жесточайшим истязаниям, но ни один стон не вырвался из его груди - святой, подобно Христу, молился о своих мучителях. А когда в ходе пыток на его голову опустился с неба цветочный венок с драгоценными камнями, это еще больше взбесило посрамленного тирана, и тот приказал обезглавить юношу.

Память святого мученика Трифона отмечается 14 февраля. К сожалению, этот день затмевается празднованием Дня влюбленных, посвященного св. Валентину, который никакого отношения к православию не имел. Гораздо логичнее было бы чествовать Трифона, выполнившего неисчислимое количество просьб по молитвам к нему.

Поклониться святому мученику

Это событие произошло в городе Никее, где и хотели похоронить святого мученика местные христиане. Однако Трифон явился одному из них в видении и открыл, что его должно похоронить на родине, в селе Кампсаде, поблизости от города Апамеи, почему к его имени нередко добавляют определение «Апамейский». Это пожелание было исполнено, и все минувшие столетия были ознаменованы множеством сотворенных мучеником Трифоном чудес.

Значительно позже святые мощи были обретены нетленными и перенесены в Константинополь, столицу Византийской империи, а затем в Рим. Но каждой православной стране хотелось иметь хоть частицу мощей мч. Трифона. Поэтому святым останкам можно поклониться:

Есть подобные святыни и в Москве - в России очень чтится этот святой. В начале XIX века в Москву были переданы три святыни из Черногории.

Российский мастер серебряных дел Трифон Добряков изготовил раку для частиц мощей своего небесного покровителя и вручил ее императору Александру I, а тот принес священный дар в храм Св. мч. Трифона, построенный в его честь в Напрудном, где три ковчежца «встроили» в икону мученика. После закрытия в 1930 году Свято-Трифоновской церкви икона была передана в храм в честь Знамения Пресвятой Богородицы, неподалеку от Рижского вокзала.

После того как церковь имени св. Трифона была уничтожена на три четверти, удалось сохранить лишь небольшую ее самую древнюю часть. Еще полвека после войны храм пустовал. Сейчас здесь богослужения совершаются, но лишь по выходным дням и великим праздникам.

Есть еще святые образа, и тоже с частицами мощей:

• один находится в Марьиной Роще - в церкви в честь иконы Богородицы «Нечаянная Радость»;
• второй - в храме Рождества Христова (Измайлово);
• частью мощей мученика Трифона обладает и Свято-Троицкий Китаевский монастырь (Киев).

«Призывать имя мое…»

Перед самой казнью мученик Трифон возносил Богу молитвенное благодарение за то, что Тот укрепил его силы во время пыток, и молил о даровании особой благодати: и после смерти помогать тем, кто будет призывать его имя. И, судя по тому количеству исполненных святым просьб, благодать эта была ему дарована. О чем же можно просить св. Трифона?

Кроме всего указанного, святой покровительствует охотникам и рыболовам. И это неспроста.

Существует такое давнее предание: то ли во времена Ивана III, то ли Ивана IV в ходе царской охоты улетел в неизвестном направлении любимый кречет царя. Сокольник Трифон Патрикеев получил грозное повеление отыскать птицу, иначе голова с плеч.

Три дня он безуспешно прочесывал лесные окрестности и, обессилев, помолился своему святому, чьим именем был назван, и заснул в том месте, которое сейчас носит название Марьиной Рощи. Во сне ему явился юноша верхом на белом коне с пропавшим кречетом в руке. Он успокоил сокольника, дескать, вот твоя птица, вези ее царю.

Икона мученика. Проснувшись, Трифон и в самом деле увидел пропажу, сидящую на ближайшей сосне. Он доставил кречета царю и поведал ему о помощи св. Трифона. Вскоре на этом месте в честь своего чудесного спасения сокольник построил вначале часовню, а затем и церковь во имя своего святого покровителя.

Существует много иконописных изображений св. мч. Трифона. На некоторых он изображен с птицей, сидящей на его руке. Это и есть тот самый пропавший кречет.

Как заказать молебен

Во многих ситуациях не стоит надеяться на помощь окружающих - надежнее обратиться к Небесным Силам.

Не надо бояться, что ваша проблема слишком мелкая, «несерьезная», слишком житейская - жизнь ведь по большей части из таких и состоит, и св. Трифон при жизни оказывал помощь даже в малейших просьбах. Ведь чудесная помощь приход в первую очередь от веры в помощь Божью через Его угодников.

О помощи в решении любой из описанных проблем мученику Трифону можно заказать молебен, так и пометив в записке: «Молебен мч. Трифону о…».

В записке же надо перечислить имена людей, за которых будете молиться, в родительном падеже и в церковном звучании: не Иван, а Иоанн; не Светлана, а Фотиния и т.д.

Определенного правила, кого в каком порядке вписывать, не существует, однако многие перечисляют семьи, начиная от главы. Есть рекомендация называть сначала имена мужчин, затем женщин и в конце - детей.

Перед именами детей стоит указать возраст: мл. - младенец (до семи лет), отр. - отрок (до 17 лет), уч. - учащийся (если обучается в колледже или студент).

Молебен в храме будет совершен священником после Литургии. Можно заказать еще специальный молебен с акафистом этому же святому. Дома тоже не помешает почитать акафист, а также просто ежедневно молиться:

О, святый мучениче Христов Трифоне, скорый помощниче всем, к тебе прибегающим и молящимся пред святым твоим образом скоропослушный предстателю! Услыши убо ныне и на всякий час моление нас, недостойных рабов твоих, почитающих святую память твою.

Ты убо, угодниче Христов, сам обещался еси прежде исхода твоего от жития сего тленнаго молитися за ны ко Господу и испросил еси у Него дар сей: аще кто в коей-либо нужде и печали своей призывати начнет святое имя твое, той да избавлен будет от всякаго прилога злаго. И якоже ты иногда дщерь цареву в Риме граде от диавола мучиму исцелил еси, сице и нас от лютых его козней сохрани во вся дни живота нашего, наипаче же в день страшный последняго нашего издыхания предстательствуй о нас, егда темнии зраки лукавых бесов окружати и устрашати нас начнут.

Буди нам тогда помощник и скорый прогонитель лукавых бесов, и к Царствию Небесному предводитель, идеже ты ныне предстоиши с ликом святых у Престола Божия, моли Господа, да сподобит и нас причастниками быти присносущнаго веселия и радости, да с тобою купно удостоимся славити Отца и Сына и Святаго Утешителя Духа во веки. Аминь.

Текст акафиста

Избранный от Бога и к лику святых сопричтенный, святый мучениче Трифоне! Молися о нас, грешных, Владыце Христу и помогай нам побеждати мир, плоть и диавола, многообразно воюющия на ны, якоже победил еси их благодатию и силою возлюбленнаго тобою Христа, да, избавльшеся от врагов наших видимых и невидимых, благодарственно воззовем ти: Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим!

Образу благочестия родителей твоих подражая, христианския нравы от лет малых приял еси, святый мучениче, и мал сый леты, стар же разумом, воистину христианин совершен явился еси. Мы же, воспоминающе добродетельное житие твое, восхваляем тя сице:

Радуйся, добронравных родителей благочестивый сыне; радуйся, великое их утешение.

Радуйся, Ангела твоего Хранителя непрестанное веселие; радуйся, от юности твоея всего себе Богу предавый.

Радуйся, от юности Христа возлюбивый; радуйся, от малых лет благодать Божию обильно стяжавый.

Радуйся, душу свою непорочну явивый; радуйся, себе самаго в храм Духа Святаго уготовавый.

Радуйся, отроком образ жития святаго показавый; радуйся, благочестием твоим верныя возвеселяяй.

Радуйся, от малых лет за вся сия Богом возлюбленный.

Видя Господь, яко волею по стези благочестия, в немже от родителей твоих наставлен был еси, течеши, и яко воистинну любиши Бога, сотвори тя в жилище Святаго Духа от лет малых и отверзе уста твоя пети Ему: Аллилуиа.

Силу веры твоея показуя, Владыка Христос дарова тебе, святый мучениче, еще отроку бывшу, дар чудотворений, сего ради вопием ти:

Радуйся, от малых лет совершенную любовь к Богу показавый; радуйся, заповедей Его не токмо слышатель, но и делатель от младенчества бывый.

Радуйся, от юности твоея добродетели христианския стяжавый; радуйся, от малых лет житием, верою и любовию твоею Богу угодивый.

Радуйся, дар исцелений от Него приявый; радуйся, дар той на пользу ближним иждивающий.

Радуйся, многоразличныя болезни исцеляющий; радуйся, в недузех облегчение дарующий.

Радуйся, страдания в радость обращающий; радуйся, исцеления сия во славу Божию совершающий.

Радуйся, теми истину веры православныя показующий; радуйся, теми нас к славословию Бога возбуждающий.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Верою и любовию стяжал еси от Бога власть изгоняти духи нечистыя, мучащия человеки и претящия им воспевати Богу: Аллилуиа.

Видя дарованную ти, святый мучениче, силу Божию, вспять бежаша демони, имиже одержими бяху бесноватии людие. Видящии же сия, воспеваху ти сице:

Радуйся, от Бога власть на нечистыя духи приявый; радуйся, силою Божиею сих изгоняющий.

Радуйся, врагу человеческому вредити людем возбраняющий; радуйся, козни диавола и ангелов его разрушающий.

Радуйся, силу их низлагающий; радуйся, безсилие их являющий.

Радуйся, страхом и трепетом их поражающий; радуйся, веры Христовы силу показующий.

Радуйся, верных к прославлению Бога воздвигающий, радуйся, в бедах и скорбех сущих прибегати к предстательству святых наставляющий.

Радуйся, в нуждах наших обращатися к Богу научающий; радуйся, помощниче наш, Богом нам дарованный.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Восхотев тобою обратити языки от пути нечестия и открыти им путь истинный, ведущий в Живот Вечный, си есть веру истинную, веру православную, даже до Рима из Компсады приведе тя Господь, да и в чертогах царских проповеси Бога и таю многий научиши пети Ему: Аллилуиа.

Хотяй обратити многия на путь спасения, попусти Господь демону вселитися в дщерь цареву, и жестоко мучити и ввергати ю многочастне во огнь и воду. Врачеве ничтоже успеваху и ничимже страдания дщери царевой утолити возмогоша. Егда же и сильнии мира сего и всякую врачебную хитрость ведущии ничтоже возмогоша и исповедаху немощь свою, тогда велением Божиим проглагола диавол, яко един есть, иже изгнати его имать, и се есть Трифон.

Тогда прилежно искаху и обретоша его в Компсаде. Грядущу же ему и еще далече от Рима сущу, возопи гласом велиим диавол и изыде, и исцеле девица. Видящии сия дивляхуся и глаголаху:

Радуйся, Трифоне, еще далече сущий в бегство диавола обративый; радуйся, яко диавол безсилие свое пред тобою исповеда.

Радуйся, молящимся тебе скорый помощниче; радуйся, недугов силою Божиею целителю.

Радуйся, оставленных врачами на свои руце приемлющий; радуйся, печали на радость пременяющий.

Радуйся, печальным утешение и скорбящим радование посылающий.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Видеша вернии, иже в Риме, чудо, пришествием твоим бывшее, укрепишася в вере своей и воспеша Богу, победившему адскаго змия и дарующему верующим в Него таковую силу: Аллилуиа.

Уверения ища, тебе пришедшу в Рим, святый Трифон, яко ты еси той, егоже убояся демон, моли тя император Гордиан, да явиши и ему и синклиту его, и людем в чувственном виде диавола, и не отреклся еси, но, возложив на ся пост, помолися Господу дний шесть.

В день же седмый, пришедшим царю, синклиту и людем, возопил еси: «Тебе глаголю, душе нечистый, во имя Господа моего Иисуса Христа явися семо и покажи свой демонский образ зде сущим, и безсилие свое исповеждь…». И бысть тако. И зряху вси безобразие демонское и дивляхуся вере святаго, вопиюще:

Радуйся, Трифоне, егоже демони ослушатися не могут; радуйся, Трифоне, по егоже велению дуси нечистии в телеснем виде являются.

Радуйся, Трифоне, силою Божиею повелевый диаволу исповедати, яко, на христианы, иже святую православную и апостольскую веру содержат, власти не имать.

Радуйся, Трифоне, емуже возвещено бысть, яко демони власть имут мучити токмо тех, иже своим похотем греховным следуют и дела, угодная диаволу, творят.

Радуйся, Трифоне, яко научил еси нас бегати языческаго нечестия.

Радуйся, Трифоне, яко научаеши всех бегати всякаго греха, в добродетелех же подвизатися.

Радуйся, веру православную твердо содержати наставляяй нас; радуйся, хотящим благочестно жити помогаяй.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Видевше, како младо отроча повелевает властно духовом злобы поднебесной, убояхуся мнози, и слышаще от демона и видяще воочию, якову силу имать вера Христова, обратишася к Богу: нечестие же и прочая заблуждения своя отложше, крестишася и усты своими от сердца чиста благодарственно воспеша Богу песнь: Аллилуиа.

Благодаряще тя, царь вложи в руце твои, мучениче, дары и злато, ты же, Христа Бога приобревый ни во чтоже вменил еси вся, яже в мире сем яко блага почитаются, и приял еси дары царевы, да послужиши ближним твоим, и шед во отечество твое Компсаду, дал еси вся нищим, сирым и всем в нужде сущим, непрестанно памятуя, яко расточив богатство земное, тленное, собереши себе на Небеси богатство нетленное, вечное. Мы же, научаемии тобою такожде творити, вопием ти сице:

Радуйся, Трифоне, душу свою чужду сребролюбия показавый; радуйся, милосердие души твоея выну являяй.

Радуйся, нищих питатель бывый; радуйся, неимущим сострадание показавый.

Радуйся, заповедь Христа «Просящему у тебе дай» исполнивый.

Радуйся, и нас исполняти заповеди Божии научивый.

Радуйся, якоже шествием в Рим и возвращением своим в Компсаду многих утешивый, ободривый и возвеселивый.

Радуйся, показавый нам образ, како богатством гибнущим на земли негиблющее богатство на Небеси собирати.

Радуйся, ближним служити нас научающий; радуйся, ближних любити нас наставляющий.

Радуйся, образ жития праведнаго нам показующий, радуйся, яко правило веры в Бога, надежды на Него, любве к Нему и ближним и прочих христианских добродетелей яви нам собою.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Взыде на престол римский нечестивый царь Декий, и пролияся по вселенней кровь христианская. Приближися время, егда и тебе, святый мучениче, суди Господь подъяти страдания, да кровию и мученичеством своим запечатлееши веру и великую свою любовь к Богу и тем до конца низложиши сопротивныя силы и наставиши многих, да грядут на мучения, радующеся, якоже и ты, страстотерпче, и поюще Богу: Аллилуиа.

Яко укрытися не может град верху горы стояй, тако и тебе, святый мучениче, гонению от Декия царя на христиан бывшу, невозможно бысть укрытися от мучителей, ибо ты, яве без страха Христа всем исповедав, силою слова обращение многих ко Христу устроил и многия в недузех именем Его исцелил еси.

Уведевше же о тебе, святый Трифоне, игемон Аквилин, взя тя и пред судищем постави, ты же вся грядущая на тя в руце Бога твоего предал еси, радуяся яко и тя сподоби Господь быти общника страданий его, и вернии, видяще ревность твою по Бозе, вопияху ти:

Радуйся, Трифоне, ко спасению многих приведый; радуйся, многих от зловерия к вере истинней, православней обративый.

Радуйся, чудесы твоими, силою Божиею содеянными, в вере, ими восприятой, их утвердивый.

Радуйся, яко действенная вера твоя в Бога выну всем по всей вселенней явися.

Радуйся, безмездный врачу, силою Божиею, якоже древле, такожде и ныне всякую болезнь скоро врачующий; радуйся, надеждо оставленных врачами.

Радуйся, скорое утешение болящих, на тебя надеясь, с молитвою прибегающих; радуйся, небоязненно проповедавый Христову веру.

Радуйся, от неверных за проповедь Христа Бога на мучение ятый;

Радуйся, не устрашивыйся грядущаго мучения.

Радуйся, научающий нас не боятися человеческих прещений.

Радуйся, во всем на Бога упование возложивый.

Радуйся Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Услышав, яко ищут тя воини, не утаился еси от них, мучениче, ни в горах, ни в пустынех, но, оградився молитвою и крестом дерзновенно себе предал еси в руце мучителей и с радостию великою стопы твоя направил в Никею, да возвестиши всем веру истинную и наставиши пети Богу Аллилуиа.

Егда вопроси тя игемон на судилище: «Кто еси, кая судьба твоя, и како веруеши?» ты, не обинуяся, отвещал еси ему сице: «Трифон имя мое; отечество - Компсада, судьбы же несть у нас, зане веруем, яко вся Промыслом Божиим бывают. По вере же - христианин есмь, Христос же есть и моя сила, и моя крепость, и слава, и радость моя». Сие исповедание твое слышаще, ублажаем тя, святый Трифоне, сице:

Радуйся, неправедному судилищу дерзновенно представый; радуйся, верующих в Промысл Божий укрепляяй.

Радуйся, люди, живот свой судьбе вверяющия, посрамляяй; радуйся, научаяй нас во всем упование наше на Бога возлагати.

Радуйся, выну себе быти служителя Христова исповедуяй; радуйся, исповеданием тем веселие верным даруяй.

Радуйся, соборища нечестивых исповеданием святым отлучивыйся.

Радуйся, грядущих мучений за нечестивых исповедание истиннаго Бога не устрашивыйся.

Радуйся, истину единую Божественную возлюбивый; радуйся, лжи и отца ея, диавола, отвергийся.

Радуйся, Христа своим упованием именуяй: радуйся, Его своею крепостию нарицаяй.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Слышавше твое исповедание, ярости исполнишася нечестивии и прещаху ти ранами и мучением. Ты же, мучениче Трифоне, подъятие страданий за Христа веселием почитая, взывал еси немолчно Богу песнь: Аллилуиа.

Ветия многовещанный Аквилин, видя, яко ты не убоялся еси прещений лютых, яко овча кроткое явися, ища прельстити тя словесы ласкательными, но ничтоже успевая, паки в волка лютаго обращься, усугубляше прещения своя. Ты же тверд и непоколебим пребыл еси благодатию Божиею, воздвизая верных возглашати тебе сицевая Радуйся, прещений лютых не убоявыйся; радуйся, смерти телесной не устрашивыйся.

Радуйся, душу свою за веру православную положити не отрекшийся.

Радуйся, разум совершенный в том положивый, да сохраниши веру истинную во Единаго Бога.

Радуйся, не к земней, но к Небесней мудрости устремивыйся.

Радуйся, игемону, врагу твоему, спасения желавый.

Радуйся, к познанию истиннаго Бога привести мучителя твоего тщавшийся.

Радуйся, проповедниче Христов сладкогласный.

Радуйся, христианине, Христом возлюбленный; радуйся, волею на страдания шедый.

Радуйся, мучений тех за Христа, яко сокровища, хотевый.

Радуйся, во время мучений лютых Божественным светом осиянный.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Услышав тя глаголавша, яко не исповедующих истинныя, православныя веры жребий есть огнь неугасимый, зело разгневася Аквилин и повеле тя, святый Трифоне, повесив, бити; ты же, в повелении сем услышав Господень глас, призывавший тя на страдальческий подвиг, возопил еси Богу: Аллилуиа.

Яко свеща огнем возгарается, тако душа твоя, святый Трифоне, возгореся любовию к возлюбившему тя Богу, и, услышав повеление игемона, еже на тя, сам совлекл еси ризы твоя и тело твое предал еси в руце мучителей, да сотворят вся, яже повеле игемон. Зряще таковую ревность твою по Бозе, вси вернии глаголаху:

Радуйся, с веселием уготовавый себе к приятию ран за Христа.

Радуйся, риз своих совлекийся ради обнаженнаго некогда за грехи наши Искупителя.

Радуйся, добровольно в руце мучителей себе предавый, Христу подражая.

Радуйся от них связанный и повешенный на мучение.

Радуйся, приявый за Христа лютая ударения; радуйся, три часа терпевый нещадное биение.

Радуйся, мучиму бывшу, ни единаго стенания и ни единаго гласа испустивый.

Радуйся, биения, узы, раны, опаления и иныя многоразличныя страдания претерпевый.

Радуйся, в молчании приявый ударения, от них же ранами изъязвися тело твое.

Радуйся, страданием своим силу Божию прославивый.

Радуйся, терпением своим мучителей посрамивый; радуйся, подвигом своим христиан возвеселивый.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Видеша терпение и подвиг твой, святый Трифоне, еще же и адамантову крепость твою, и прославиша предстоящии людие Подвигоположника Христа Бога песнию: Аллилуиа.

Яко стену тверду и непоколебиму виде тя нечестивый судия, обаче не прослави Бога, даровавшаго тебе крепость сию, но паче тщашеся склонити тя и лестию и страхом смерти, да принесеши жертву бесовом. Ты же, святый мучениче, исповедав во ушию всех веру Христову, обличил еси безумие гонителей и показал еси мудрость тех, иже во Христа веруют; игемон же, измышляя на тя иная мучения, повеле тя со столпа сняти и, привязав к коню своему, влече за собою. Мы же потщимся прославити страдания твоя:

Радуйся, уязвленный телом и за конем быстро влекомый, радуйся, хлад зимний претерпевый.

Радуйся, научаяй нас в скорбех земных ум свой к Богу устремляти.

Радуйся, наставляяй в мире сем хладном согреватися любовию, яже к Богу.

Радуйся, делом нам показуяй, како подобает ни во чтоже вменяти скоропреходящия на земле страдания.

Радуйся, любве и милосердия ко всем людем исполненный.

Радуйся, ради любве тоя за враги своя молитвы Богу возносивый.

Радуйся паки в темницу вверженный и в заточении лютом томление, муку и болезни претерпевый.

Радуйся, ясно являющии, яко лютейшая страдания земная ничтоже суть, аще к Богу прибегают людие и Бога ради терпят скорби и раны.

Радуйся, на усекновение главы твоея радостно шедый и пред усекновением тем в руце Бога твоего, Егоже ради вся лютая подъял еси, душу свою святую предавый.

Радуйся, прежде усекновения моливыйся о всяком, иже воспоминати тя и в память твою святыя жертвы приносити будет, да услышит его Господь и всякое прошение его исполнит.

Радуйся, по успении твоем в видении повелевый погребсти тя во отечествии твоем, научая тем и нас свое отечество любити.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

Не токмо на земли, святый мучениче, был еси помощник и заступник всем, твоея помощи требующим, но и по смерти не престаеши избавляти от бед к тебе с верою и любовию притекающих, якоже избавил еси царского гнева болярина Трифона, егда внезапу явился ему на коне и дал еси ему отлетевшаго царскаго сокола.

Оный же Трифон сокольник на месте сем, идеже ему от тебе помощь явися, во благодарение тебе за избавление свое воздвиже святый храм во имя твое, мучениче Трифоне. Мы же благодеяния от тебе бывшая воспоминающе, возносим благодарственную Богу песнь: Аллилуиа.

Поюще твоя многоразличная чудеса, твою дивную и скорую помощь, яко никогоже усердно прибегающаго к тебе с верою, любовию и упованием никогда же отринул еси, но всех к тебе притекающих и пред святою иконою твоею смиренно молящихся от внезапных бед и скорбей избавляеши, прочее время живота их во благо устрояеши, недузи врачуеши, печали утоляеши и комуждо в бедах и скорбех к тебе припадающему помощь и ослабу даруеши, благодарне восхваляем тя сице:

Радуйся, наша моления и прошения приемляй, радуйся, за ны пред Престолом Божиим молящийся.

Радуйся, от Бога милости нам непрестанно просящий; радуйся от нечаянных бед и зол непреложное наше избавление.

Радуйся, от бед и напастей, движимых на ны грех ради наших, скорое прибежище, радуйся многия слезы от скорби проливаемыя, изсушивый.

Радуйся, многия печали утоливый; радуйся, яко никтоже припадый к святей иконе твоей тощь от нея отъиде.

Радуйся, всякаго притекающаго к тебе под кров свой и заступление приемляй; радуйся, здравия требующим скорое исцеление.

Радуйся, оставленных врачами и ради неисцельных и тяжких недуг своих чающих себе смерти, скорое и безмездное врачевание, радуйся, и ныне, якоже и древле, живу ти сущу, неизсякаемый источниче неизчетных и многообразных чудотворений.

Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим.

О святый мучениче Трифоне! Приими сие малое, обаче от любящих и благодарных сердец приносимое тебе наше моление, вознеси ко Господу Богу теплыя молитвы твоя за ны, недостойныя: болящия исцели, печальныя утеши, заблуждшия вразуми, бедствующим помози, и вся нам потребная для здравия телеснаго и спасения душевнаго у Бога Щедродавца испроси, наипаче же избави нас от лукавых бесов, да памятуя выну твоя дивная о нас заступления, прославим Бога, даровавшаго нам таковаго молитвенника, целителя и чудотворца, воспевающе песнь: Аллилуиа.

(Этот кондак читается трижды, затем икос 1 и кондак 1)

Скептикам может показаться невероятным и больше похожим на сказку многое из чудесных деяний святого мученика Трифона. Но прихожане Свято-Трифоновской церкви готовы часами рассказывать о его помощи во всех житейских делах, а это уже не сказка.