Одиссея «Авроры. Фрегат "Аврора" назван в честь Демидовой соименницы Зари и Крейсер "Аврора" после её смерти Они подходили к городу всё ближе и ближе

«Авроре Ш.»:
Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари;
Всех румяным появленьем
Оживи и озари!
Пылкий юноша не сводит
Взоров с милой и порой
Мыслит, с тихою тоской:
«Для кого она выводит
Солнце счастья за собой?»
Е. Баратынский

К.Брюллов Аврора Карловна Демидова-Карамзина

В 1995 году на аукционе «Сотбис» в Лондоне было заявлено о продаже портрета А.Демидовой работы Брюллова. В зале присутствовала певица Г. Вишневская, заплатившая итоговую оценку портрета 133500 фунтов стерлингов. После смерти Ростроповича родными было принято решение продать огромную коллекцию художественных ценностей. И снова «Сотбис». За день до начала торгов российский бизнесмен Алишер Усманов приобрел все собрание целиком за 72 миллиона долларов и принес его в дар своей стране. Сегодня оно в Константиновском дворце в Стрельне под Петербургом. Правда есть и другой подобный портрет (их было два) - в Нижнетагильском краеведческом музее.

Мадемуазель Шернваль была дочерью выборгского губернатора, бывшего шведского подполковника Карла Густава Шернваль. Поговаривали, что она была проклята при рождении. Роды принимала бабка-повитуха такой неприятной внешности, что мать Авроры Ева Шернваль испугалась и закричала:«Уведите - от нее смертью веет!»
Бабка оказалась колдуньей и произнесла свое проклятье:
«Смертью? Так пусть смерть при тебе и останется! Ты родишь на рассвете дочь, будет она красавицей, но всех, кто ее полюбит, ждет могила!»
Девочка родилась под утро и была названа Авророй -богиней утренней зари.
Было то страшное проклятье или нет, но в дальнейшем она была прозвана "Роковая Аврора", "Аврора с хрустальным сердцем", "Аврора убивающая", "Заря, обрученная со Смертью"! Но не потому, что она кружила мужчинам головы и разбивала сердца, а потому, что те, кого она любила, погибали в расцвете лет. "Меня любило на этой Земле четверо мужчин. Они простились с жизнью в уверенности, что и я любила их столь же сильно, как и они меня. Любить стольких и быть ими Любимой - чем не Дар Божий?"

Аврора была окружена поклонниками. Среди ее воздыхателей был и двоюродный брат Карл Густав Маннергейм — дед знаменитого маршала, но красавица по неизвестным причинам отказала поклоннику. До нас дошло несколько его акварелей, изображающих Аврору. Везде один и тот же сюжет - прекрасная девушка у открытого окна на фоне неба. Но героиня картин не смотрит на художника - она отворачивается.

В 18 лет сердце Авроры покорил поручик Александр Муханов, адъютант генерал-губернатора Закревского, молодой человек с репутацией гуляки и картежника, но о свадьбе с бесприданницей не могло быть и речи.

Сияет Аврора,
Свежа и румяна,
В ней много для взора
Да шиш для кармана.
(С. Соболевский)

Эмилия Мусина-Пушкина, сестра Авроры

Граф Соллогуб писал о сестрах: «трудно решить, кому из обеих сестер следовало отдать пальму первенства; графиня Пушкина была, быть может, еще обаятельнее своей сестры, но красота Авроры Карловны была пластичнее и строже».
Эмилия, жена ссыльного офицера,но потомка очень знатной и богатой семьи, вошла в круг избранной столичной аристократии. В Санкт-Петербург она взяла и любимую сестру Аврору. Появление в Северной столице сестер Шернваль произвело огромное впечатление, их сразу назвали «финляндскими звездами».
С 1831 года Рори становится фрейлиной двора, что дало ей приличное содержание, около 5 тысяч рублей в год. Среди её поклонников - поэты Е. Баратынский, П. Вяземский, А.С. Пушкин. Ходили слухи, что и император Николай I не обходил красавицу своим вниманием. Однако Аврора хранила верность первой любви. Через 8 лет после предательства Муханова, в 1834 они встретились вновь. Почти как в поэме «Евгений Онегин» - провинциальная барышня превратилась в светскую красавицу. На этот раз Александр делает предложение...Но за несколько дней до свадьбы жених простудился и скончался от воспаления легких в возрасте 32 лет. Он умер буквально на руках у невесты за час до назначенного венчания.

Сама же «роковая Аврора», переживая утрату, собиралась уйти в монастырь. Но не ушла. Через два года она была уже вновь невестой.
Дочь Николая I, королева вюртембергская Ольга Николаевна, в своих мемуарах, восхищаясь красотой Авроры Шернваль, писала: «Поль Демидов, богатый, но несимпатичный человек, хотел на ней жениться. Два раза она отказала ему, но это не смущало его, и он продолжал добиваться ее руки. Только после того, как «maman» поговорила с ней, она сдалась...»
Тридцативосьмилетний Павел Демидов, миллионер, промышленник, известный коллекционер, археолог, любитель антиквариата, был старшим сыном Николая Демидова, тайного советника и камергера, российского посланника во Флоренции. В качестве свадебного подарка он преподнес жене шкатулку из платины, добытой на уральских рудниках, внутри которой расположил четырехрядное ожерелье из жемчужин величиной с орех и знаменитый алмаз «Санси».
В.А.Соллогуб: "Посреди роскоши, ее окружающей, она оставалась, насколько это было возможно, проста: мне часто случалось встречать ее на больших балах в одноцветном гладком платье, с тоненькой цепочкой, украшавшей ее великолепную шею и грудь; правда, на этой цепочке висел знаменитый демидовский бриллиант-солитер, купленный, кажется, за миллион рублей ассигнациями..."

М.Ф.Каменская "Воспоминания":"На бале у Юсупова было много прелестных женщин, и среди них выдавалась миловидностью и красотою Демидова, рождённая Шернваль. На этом бале она обратила на себя внимание всех оригинальностью своего наряда: неизвестно почему, вероятно, из чувства противоречия, при ее баснословном богатстве она явилась на этот блистательный бал в самом простеньком белом креповом платьице, без всяких украшений и только на шею повесила себе на тоненькой черной бархотке бриллиантовый крест из пяти камней. По поводу этого креста на бале ходил анекдот: рассказывали, что государь Николай Павлович, взглянув на ее простенький костюм, со смехом сказал ей:
- Аврора, как это просто и как это, должно быть, дешево стоит!
Слова государя повторялись во всех углах, и мне очень жаль, что я не рассмотрела этого креста. Спасибо одному балагуру, который прояснил мне смысл слов Николая Павловича:
- Крестик простенький, графинюшка! Всего пять камушков, солитер посредине, да такие же четыре груши. Только эти камушки такие, что на каждый из них можно купить большущий каменный дом. Ну, сами посудите, барышня, пять таких домов - ведь это целый квартал,а висит на шее у одной женщины. Как же не удивиться, хоть бы самому императору!"

От этого брака был рожден единственный сын Павла, получивший княжеский титул Сан-Донато.
В.И.Соллогуб: "В одной из боковых зал демидовского дворца мне часто случалось видеть наследника демидовского или, скорее, демидовских богатств, тогда красивого отрока, впоследствии известного Павла Павловича Демидова; он был окружен сотнями разных дорогих и ухищренных игрушек и уже тогда казался всем пресыщенным не по летам. Аврора Карловна страстно его любила, очень занималась его воспитанием и даже, кажется, насколько это было возможно, была с ним строга..."
Через 3 с небольшим года Павел Демидов умер в Майнце 25 марта 1840 г. в возрасте 42 лет (по данным «Русской родословной книги» скончался 21 марта). 6 лет после смерти мужа Аврора Демидова Шернваль не снимала траура. Вместе с младшим братом мужа она стала наследницей колоссального демидовского состояния. Анатолий Николаевич Демидов жил почти все время за границей, в Италии, и Аврора приняла довольно смелое для женщины ее круга решение: взять на себя управление делами на уральских заводах.

Авроре было 38 лет, когда она вновь полюбила. В 1846 году в 38 лет Аврора снова вышла замуж за офицера Андрея Карамзина, сына знаменитого историка Николая Карамзина.
Злые языки шептались: «Как Демидова может решиться сойти с какого-то своего класса при дворе и, будучи тайной советницей, идти в поручицы. Но любовь восторжествует над супротивной силой»
Но счастье было недолгим, началась Крымская война.
Алина, младшая сестра Авроры, писала:
«В Андрее снова проснулся военный с патриотическим пылом, что омрачает мои мысли о будущем. Если начнется настоящая война, он покинет свою службу в качестве адъютанта, чтобы снова поступить в конную артиллерию и не оставаться в гвардии, а командовать батареей. Ты поймешь, как пугают меня эти планы. Но в то же время я понимаю, что источником этих чувств является благородное и мужественное сердце, и я доверяю свое будущее провидению…»
С собой офицер Карамзин всегда носил миниатюрный портрет любимой жены, говоря, что этот предмет у него "могут отобрать лишь с жизнью".
В 1854 году Андрей Карамзин погиб в неравном бою с турками, ему было 40 лет.
По воспоминаниям Федора Тютчева, Карамзин накануне смерти написал письмо Авроре:
«Это одно из таких подавляющих несчастий, что по отношению к тем, на кого они обрушиваются, испытываешь, кроме душераздирающей жалости, еще какую-то неловкость и смущение, словно сам чем-то виноват в случившейся катастрофе... Был понедельник, когда несчастная женщина узнала о смерти своего мужа, а на другой день, во вторник, она получает от него письмо - письмо на нескольких страницах, полное жизни одушевления, веселости. Это письмо помечено 15 мая, а 16-го он был убит...».

Аврора Карамзина.Худ. Алексис-Жозеф Периньон, 1853.

Были еще горькие потери:
Эмилия Мусина-Пушкина, сестра Авроры, умерла молодой в возрасте 36 лет.
А. О. Смирнова-Россет вспоминала « Она была очень умна и непритворно добра, как Аврора. В деревне она ухаживала за тифозными больными, сама заразилась и умерла».
Как писал Владимир Соллогуб «Графиня Мусина-Пушкина умерла еще молодою - точно старость не посмела коснуться ее лучезарной красоты»

Гау.Эмилия Карловна Мусина -Пушкина

в 1885 году умер и её единственный сын — Павел Павлович Демидов. Ему было чуть за тридцать.
Она всегда категорически отказывалась признавать, что в ее жизни было что -то роковое, мистическое. "Просто Судьба!" - возражала она, печально улыбаясь. Таков мой удел, определенный Богом - жить за всех, кого я любила и сейчас люблю. Я будто бы обручена с Жизнью!"
Сама Аврора находила утешение и смысл в добрых делах. «Это мое пребывание на Урале дало жизни содержание и смысл, так как появилась возможность делать добро и утешать несчастных. Я почувствовала пользу от своего существования», -писала она сестре. «Аврора Карловна, - со слов старожилов рассказывал в 1885 году писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк, - как никто из прежних владельцев умела обращаться с людьми. Она была необыкновенно приветлива со всеми и занималась всевозможными вещами в жизни рабочих, бывала посаженой матерью на свадьбах, дарила бедным невестам приданое…»

По словам чиновника министерства государственных имуществ К. Головина:«Но бесспорно самой замечательной женщиной, с которой мне приходилось тогда видаться, была, несмотря на свои 80 с лишком лет, известная Аврора Карловна Карамзина. Она всё похоронила в жизни, и горячо любимого мужа, и сравнительно недавно скончавшегося сына. И жизнь её всё-таки не казалась опустелой, а бодрость её деятельной души нисколько не пострадала от лет. Её семья расширилась - вот и всё, не только от того, что она становилась матерью для всех своих многочисленных племянниц, но и потому тоже, что делать добро было для неё потребностью. И добро это не ограничивалось, как у многих, простою щедростью - такая щедрость была бы ей не по силам - так как всё огромное богатство, унаследованное от первого мужа, Демидова, она отдала сыну: роскошный её дом по Морской был продан. Она уединилась в своей вилле близ Гельсингфорса, хозяйничала умело в своём маленьком имении Трескенде, а когда её вилла в одну зимнюю ночь сгорела со многими хранившимися там дорогими воспоминаниями, избалованная женщина до самой смерти скромно ограничивалась небольшим уцелевшим флигельком.
С годами нрав её не изменялся ничуть. Сестра виделась с нею в Гельсингфорсе уже в половине 90-х годов, когда ей тоже, как и девятнадцатому веку, минуло 90. Она оставалась такою же светлою, тем духовным, не померкающим внутренним светом, который всегда сказывается и во внешности. Ни одного горького чувства, ни одного язвительного слова. А между тем несколько раз уже тяжёлое горе обрушивалось на эту знаменитую прежде красавицу, воспетую Пушкиным, на этот кумир Петербургского света ещё в эпоху Николая Павловича. Её, теперь уже ограниченные средства, не позволяли Авроре Карловне проживать в Петербурге, куда она наезжала лишь мельком, сохранив до конца свои близкие отношения к царскому семейству. Она была женщина глубоко религиозная - иные называли её поэтисткой - но это название к ней не шло; до того мягкою примирительною, полною снисхождения, оставалась всегда её тёплая вера»

А.Харламов. Портрет детей Демидовых (Павел, Аврора, Мария, Анатолий).1883-1884 гг
(внуков А.К. Демидовой-Карамзиной)

Это известный портрет внучки Авроры - Марии, прожившей до 78 лет на Вилле Порталино в Италии. Её мужем был князь Семён Абамелек-Лазарев.

Ее внучка и полная тезка, княжна Аврора Демидова Сан-Донато, вышла замуж за югославского князя Арсена и стала матерью князя Павла Карагеоргиевича, принца-регента Югославского. Дочь «югославской» Авроры — известный сербский политик Елизавета Карагеоргиевич, а внучка — американская кинозвезда Кэтрин Оксенберг.

…Когда-то при Воскресенском Новодевичьем монастыре (в Петербурге) была церковь Божьей Матери «Всех Скорбящих Радости» («Карамзинская»), построенная в 1855-1856 гг. на месте захоронения убитого в Крымской войне А. Н. Карамзина. Деньги на строительство храма-усыпальницы пожертвовала вдова. В 1902 году рядом с мужем была захоронена и Аврора Карловна. В июне 1929 года церковь закрыли, а в 1930-м и вовсе снесли. Могилы Карамзиных были утрачены навсегда...

В Хельсинки, на Линнунлаулунтие, сохранились больница и капелла, основанные Авророй Карамзиной. На том самом месте, где эта женщина основала первое в Финляндии дьяконисто (общину милосердия. - Прим. ред.), сегодня находится Институт сестер милосердия: больница Авроры, приют для престарелых, церковь, аптека, музей и дома для персонала.Красивый дом в имении Трясканда (в Гельсингфорсе), куда в 60-х годах XIX века Аврора Карловна часто приезжала, сгорел. Восстанавливать его не стали, а выстроили поблизости другой - в Хакасалми. Сегодня здесь Городской музей, в котором хранится архив Авроры Карамзиной. Одна из улиц Хельсинки названа её именем.
Сама Аврора похоронена на кладбище Хиетаниеми, где на ее могиле установлены две скорбящие скульптуры работы Вилле Валльгрена с надписью-эпитафией на французском: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий».*

В центре Хельсинки, недалеко от православного храма, стоит мраморный памятник Авроре Карловне Демидовой-Карамзиной.

"Роковая Аврора" в судьбе России


Бориспольц. Фрегат Аврора

Аврора Карловна Демидова-Карамзина скончалась в далеком 1902 году. Через пятнадцать лет прогремел выстрел орудий крейсера "Аврора", носящего ее имя.
"Октябрьский" крейсер "Аврора" был своеобразным "потомком" корабля, принимавшего участие в Крымской компании 1855 года. По легенде, это имя было дано судну во время шутливого пари, проигранного командиром корабля, его доброму знакомому, полковнику Андрею Николаевичу Карамзину. Переименованное судно погибло, разгромленное англичанами, но название осталось и, храня легенду о пари, само стало живой легендой.

Белопарусный трёхмачтовый 56-пушечный фрегат “Аврора” уходил 21 августа 1853 года с Кронштадтского рейда. Его командир капитан-лейтенант Иван Николаевич Изыльметьев был опытным моряком. Он вёл “Аврору” в дальнее плавание к восточным берегам России для их защиты. В те дни в Петербурге говорили, что Турция, Англия и Франция готовятся к военным действиям против России.

Пока дипломаты не исчерпали своих возможностей, “Аврора” проскользнула мимо английских и французских берегов. 1854 год экипаж встретил в южном полушарии, а 13 марта фрегат завершил многотрудное огибание мыса Горн. “Аврора”, подхваченная попутным течением и ровным пассатом от юго-запада, на двадцатый день пришла в перуанский порт Кальяо.

Предстоял отдых команде, пополнение провизией, а главное - ждали из Петербурга почту. Неожиданностью явилось наличие в бухте английского и французского фрегатов под адмиральскими флагами. Став на якорь в отдалении от них, с “Авроры” спустили шлюпку. Капитан-лейтенант Изыльметьев отправился наносить положенные визиты.

Английский контр-адмирал Д.Прайс на фрегате “Президент” был сдержан до холодности. Иван Николаевич убыл от него с тяжестью на сердце. Француз де Пуант на “Ла Форте” принял русского командира любезно и весьма вежливо. Оба адмирала нанесли ответные визиты. Это смягчило настороженность Изыльметьева. Он не знал того, что знали уже оба адмирала: Россия более месяца воевала с Турцией. Англичанин Прайс настаивал захватить русский фрегат, но Де Пуант, ссылаясь на отсутствие официальных известий о начале войны их государств против России, считал враждебные действия недопустимыми. Ждали официальную депешу. Об этих переговорах на “Авроре” не знали.

В полученных письмах Морское министерство уведомляло Изыльметьева о возможном скором разрыве отношений между Россией и Англией. Но эти письма из Петербурга ушли в первой половине февраля, а за два месяца могло многое измениться. Тем не менее Изыльметьев ускорил подготовку “Авроры” к переходу в российские моря, хотя корабельные работы, казалось, шли по заеденному распорядку. Русский фрегат, судя по всему, не торопился уходить. Но это была только видимость.

14 апреля раннее утро начиналось низовым туманом. Когда взошло солнце, в разрывах туманной пелены англичане и французы разглядели в подзорные трубы, что в несколько минут матросы “Авроры” поставили паруса и быстро подняли якорь. Корабль выполнил поворот и скрылся за горизонтом.

Контр-адмирал Д.Прайс был взбешён: лёгкая добыча ускользнула. Негодование на сподвижника-француза усилилось, когда через две недели пароход “Вираго” привёз официальное известие, датированное 28 марта, о том, что уже объявлена война России.

Лишь через три недели после ухода “Авроры” фрегаты смогли приступить к погоне. Тщетно они искали русский фрегат среди тихоокеанских островов. “Аврора” исчезла. Русский капитан-лейтенант перехитрил двух контр-адмиралов. Этого Прайс ему, а главное себе, простить не мог.

“Аврора” тем временем шла на северо-запад. Пассат был весьма свежим. Фрегат черпал бортами. В помещениях стало сыро и холодно. Начали болеть цингой. На пути из Кальяо умерли тринадцать человек. Заболел и сам командир. За шестьдесят шесть суток, пройдя без заходов в порты 9000 морских миль, “Аврора” 19 июня пришла в Петропавловск. 196 больных свезли в береговой госпиталь. Через два месяца после их выздоровления и ремонта фрегата планировали 18 августа выйти в крейсерство по Охотскому морю и в устье Амура. Но события развернулись иначе.

Главный командир Петропавловского порта Василий Степанович Завойко 14 июля 1854 года уведомил командира “Авроры” о том, что получил от американского консула известие: Россией объявлена война Англии и Франции. Из Англии отправлен пароход, чтобы сформировать эскадру для блокады российских портов в Тихом океане. Завойко приказал: “быть в совершенной готовности отражать нападение неприятельских судов”. Небольшой гарнизон за время пребывания “Авроры” в порту с помощью части её пушек, установленных на быстро построенных батареях, смог создать артиллерийскую систему обороны.

17 августа объединённая англо-французская эскадра пришла на рейд Петропавловска. Пароход, четыре фрегата, корвет и бриг были в её составе. Утром на следующий день дождь перестал, заштилело. Контр-адмирал Д.Прайс решил лично на пароходе “Вираго” осмотреть и оценить оборону порта. И, хотя пароход шёл под американским флагом, вышедший навстречу русский лоцман понял: это - противник.

Первым, кто осознал трагическую значимость упущенных двух месяцев, потерю внезапности нападения и вообще сомнительность победы над русскими, оказался сам Прайс. Он знал, что ему в Англии не простят просчётов и медлительности, а также того, что ещё в июне он упустил “Аврору”. 18 августа вечером противники впервые обменялись несколькими артиллерийскими выстрелами. Через сутки адмиралы решились высадить 600 человек десанта. Защитники держались почти восемь часов, и десант с наступлением сумерек вернулся на суда. Нервы адмирала Паруса всего этого не выдержали. Он застрелился.

Вторым штурмом Петропавловска командовал французский контр-адмирал Де Пуант. Он 24 августа после мощного артиллерийского обстрела русских береговых батарей и кораблей высадил около 700 человек десанта. В итоге жестокого боя противник потерял ранеными и убитыми более 400 человек и отошёл на свои суда, сильно повреждённые русской артиллерией.

Трое суток противник ремонтировал всё, что можно. Утром 27 августа, нестройно став под паруса, эскадра убыла.

В Петербург из Петропавловска были отправлены письма и донесения о победе и потерях.

Опыт обороны лёг в основу укрепления артиллерийских позиций. Лихорадочные работы продолжались всю осень, ведь повторной атаки порта ожидали в любое время. Гарнизон торопился и в обустройстве к приближающейся зиме. Строили крытые батареи с ходами сообщения, три большие казармы, три офицерских домика. На зимовку пришли транспорты “Иртыш” и “Байкал”, корвет “Оливуца” и два бота.

Зима прошла спокойно. Заволновались все 3 марта 1855 года, когда есаул Мартынов от губернатора Восточной Сибири привёз распоряжение о срочной эвакуации всех жителей, гарнизона и имущества. Англо-французская эскадра теперь уже в 26 кораблей готовилась к нападению на порт.

Пункт эвакуации знал только В.С.Завойко. Его за боевые действия прошлого года удостоили чина контр-адмирала о ордена Святого Георгия lll степени. Награды были объявлены и многим отличившимся в тех боях. Но всё это не радовало.

За месяц тяжёлых трудов из-под снега отрыли пушки, ядра. Сняли со строений оконные рамы, двери и даже дверные петли. Ещё шла погрузка имущества и жителей на корабли, а мужчины длинными продольными пилами пропиливали во льду канал. По нему тяжело гружёные суда к 4 апреля вывели на чистую воду. Безоружные транспорты “Иртыш” и “Байкал” ушли первыми. Через два дня, забрав остатки гарнизона, вышли в путь фрегат “Аврора”, корвет “Оливуца”, бот № 1 и транспорт “Двина”. Командирам назначили встречу в бухте Де-Кастри.

Эскадра противника, выждав, когда в середине апреля лёд отступил, пришла в Петропавловск. Удивлению англичан не было границ: “маленькая русская эскадра”, зимовавшая здесь, исчезла. На берегу виднелись обезлюдевшие бревенчатые стены жилищ, но английский адмирал Стирлинг жаждал морской победы.

Английские моряки негодовали... В поисках русской эскадры англо-французские корабли метались по Тихому океану и Охотскому морю. Убедившись в бесполезности поисков, Стирлинг выделил своему помощнику коммодору Эллиоту 40-пушечный фрегат “Сибилл”, 17-пушечный винтовой корвет “Хорнет” и 12-пушечный бриг “Биттерн” и приказал обследовать Татарский пролив. А сам с другими кораблями отбыл в Японию на отдых.

Эскадра Эллиота поднялась на север до бухты Де-Кастри и возле её южного мыса, не поднимая национальных флагов, отдала якоря. Погода была премерзкая. Туман и дождь просветлели ранним утром 8 мая. Удивительно и страшно стало Эллиоту: он рассмотрел в подзорную трубу невдалеке неизвестную эскадру. Во фрегате опознали “Аврору”, поблизости от неё - 20-пушечный корвет “Оливуца” и 10-пушечный транспорт “Двина”. Транспорты “Иртыш” и “Байкал” и бот №1 пушек не имели, на них было 282 пассажира, но этого англичане не знали.

Шесть русских вымпелов против трёх... Эллиот решил уточнить возможности русских. Английский корвет пошёл на сближение с корветом “Оливуца”. Ударили пушечные залпы. С “Оливуца” стреляли кучно и споро. Громовое “Ура” раздалось на русских судах, когда “Хорнет” вдруг повернул, а на следующий день англичане снялись с якоря и двинулись на юг к гарнизону.

Коммодор Эллиот отправил корвет за распоряжениями в Хаккодате, в Японию, к адмиралу Стирлинг, а сам на бриге с фрегатом блокировал, как он считал, русскую эскадру. Теперь-то уж она была в западне!

В.С.Завойко местные жители известили, что лиман у мыса Лазарева чист ото льда. Мыс Лазарева от залива Де-Кастри недалеко к северу. Там берега Татарского пролива сужались, оставляя узкий проход между материком и островом Сахалин. То. Что Сахалин - остров, ещё в 1848-1849 годах установил капитан-лейтенант Г.И.Невельской. И карта была в 1848 году оттиснута. И глубины в проливе промеряны и обозначены. Только русские эту карту держали в секрете. Англичане же считали Татарский пролив заливом.

Завойко 15 мая дал команду осторожно проходить всем судам на север, в Амурский лиман. Туман скрыл этот маневр. Спустя четырнадцать часов, дождавшись наконец подкреплений, в Де-Кастри смело вошёл коммодор Эллиот во главе эскадры из шести кораблей. Но... русских на рейде не было!

Надолго хватило английскому парламенту разбираться во всех ошибках адмиралов. В феврале 1856 года состоялись в Лондоне парламентские прения. Одни считали, что Эллиот верно поступил, не нападая на русских в незнакомом заливе. Другие Эллиота и Стирлинга обвиняли в трусости, потере бдительности, чем они позорно унизили и обесчестили британский флот. Требовали подвергнуть их военному суду. И только один выступающий с наивной простотой сказал, что “Эллиот просто не знал, что есть проход на север” из Татарского пролива в устье Амура. Русские моряки умели хранить государственную тайну.

Разговариваю вчера с соседским мальчишкой. Среди прочего речь заходит о знаменитых для него кораблях, и на первом месте он сразу же называет крейсер «Аврора». И даже парень, как оказалось, знает или, как минимум слышал, про участие «Авроры» в Цусиме, что, признаюсь, приятно удивило. «Здорово, - говорю, - только в курсе, почему крейсер назван именно «Аврора»?» Так вот про фрегат, что носил такое же имя до крейсера, и почему крейсер стал преемником, увы, уже не знает. И думаю, что не так много и знают сегодня про это.

И вот подумалось, что нужно бы попытаться здесь собрать кое-что про такие забытые потомками корабли. И для начала, как раз про фрегат «Аврора».

Фрегат вообще-то хорошо известен любителям военной и морской истории. Прославился он во время обороны Петропавловска-Камчатского в крымскую войну 1853-56 годов. 17 августа 1854 года к молодой крепости на самой дальней оконечности Российской империи подошла англо-французская эскадра в составе трех фрегатов, одного пароходо-фрегата и брига. К большому удивлению англичан и французов здесь их ожидал уже вполне укрепленный город и стоящий в Авачинской бухте на якоре фрегат «Аврора», пришедший из Кронштадта. Сил обороняющихся было в два раза меньше: и людей, и пушек, однако, не смотря на неоднократные атаки, Петропавловск устоял, и враг вынужден был уйти. По английским данным потери союзников во время этой неудачной десантной операции составили около 430 убитыми и раненными. Русские потеряли 32 убитыми, 64 были ранены. В одном из источников я нашел упоминание, что корт-адмирал Пирс, командовавший союзной эскадрой, впоследствии застрелился.

И основной оборонительной силой Петропавловска был как раз фрегат «Аврора» и его моряки. Они не только отличились в мастерстве артиллеристской дуэли, но и во время рукопашных схваток с десантом. Именно этот подвиг моряков с «Авроры» и стал поводом для присвоения фрегату звания «георгиевского». Что и означало необходимость сохранения названия корабля в дальнейшем, когда он будет выведен из строя.

Фрегат был построен на Охтинской верфи в Санкт-Птребурге в 1835 году. Строили его под управлением подполковника Амосова. Он имел весьма скромные размерения: длину 48,8 м, ширину 12,6 м, осадку около 4 м. Вооружение его состояло из 58 медных орудий: тридцати четырех 24-фунтовых пушек и двадцати четырех 24-фунтовых карронад (карронады отличались от обычных пушек тем, что имели более короткий ствол и другую систему крепления на станке). Экипаж включал 300 человек.

Основным районом службы «Авроры» было Балтийское море. Он немного выходил в дальние крейсерские походы, однако именно ему суждено было стать последним русским парусным кораблем, совершившим кругосветное плавание. Как раз во время этого плавания у берегов Чили фрегат получил неофициальное известие о начале крымской войны (телеграфа в ту пору еще не было, и пользовались слухами в портах). Капитан «Авроры» капитан-лейтенант Изыльметьев принял решение срочно идти в Петропавловск, ближний для него русский порт. Таким образом «Аврора» и приняла участи в обороне Петропавловска. В в 1856 году фрегат перешел в Кронштадт, замкнув плавание вокруг земли. И в том же году был выведен из действующего состава флота за ветхостью.

И совсем малоизвестный факт. На острове Сан-Лоренсо у берегов Перу (департамент Кальяо) похоронены два матроса с фрегата «Аврора», скончавшиеся в пути. Могила сохранилась усилиями наших соотечественников-эмигрантов, сейчас там стоит небольшой памятник. Русским людям на другом конце земли…

Многие художники рисовали героический корабль. Есть и чертежи, и картины очевидцев, и модель в Центральном военно-морском музее. И книжки с иллюстрациями, и диафильм. И вдохновенные живописные полотна современных маринистов. Вот работа Валерия Шиляева, он писал "Аврору" не раз, и в походе, и на рейде, и в бою.

Но парусный корабль – не самолёт с конвейера. Ручная работа, индпошив. Уже при спуске на воду корабль отличается и от чертежа, и от своих систер-шипов. У «Авроры» братьями-сёстрами были фрегаты «Диана» и «Амфитрида»... и ещё три десятка фрегатов, а папашей, от которого взяты чертежи – британский «Эндимион».
Да, живописцы-очевидцы-современники Иван Айвазовский и Платон Борисполец
написали прекрасные, экспрессивные и романтические картины, которые чуть ли не пахнут морскими брызгами. Картины, конечно, не имели задачей запечатлеть конструктивные особенности корабля. Но на картине Платона Бориспольца на корме «Авроры» мы видим надстройку – полуют, которой на чертежах нет.
«Аврора» спущена на воду в 1835 году, написана Айвазовским в 1837 году, Бориспольцем в 1844 году, в 1851-м тимберована, а отправилась на Дальний Восток в 1853 г. Поход стал кругосветкой с перерывом на войну 1854-56 гг.
И как же выглядел фрегат в Петропавловском сражении?
Ключевое слово – тимберована. Это означает – претерпела капитальный ремонт, после которого прежним остался только корпус. Деревянные юферсы («макропуговицы», служащие для натягивания снастей), ясно видные на обеих старых картинах, были заменены на винтовые талрепы. Красиво декорированные штульцы – боковые туалетные «избушечки» на корме, так старательно показанные П. Бориспольцем, – исчезли вовсе. Корма приобрела круглую форму, изменилось количество портов, изменилось и пушечное вооружение. Обо всем этом можно судить по тимберовочной ведомости и мимолетным упоминаниям тех или иных деталей.
То есть, внешний «тюнинг» корабля стал совсем иной, чем на картинах А(йвазовского). и Б(ориспольца). Единственно верное изображение корабля периода Петропавловского боя – , с обозначенными на нём повреждениями. Изображены даже спущенные стеньги и снятые реи. Федоровский обошёл на этом фрегате кругом света, делил с ним боевые будни (и буночи:)) – кому бы ещё знать «Аврору», как родную? Рисунок только поначалу кажется схематичным, а вглядевшись, найдёшь и рисунок якоря на торце крамбола, и декоративный щит с «жезлом Юпитера» на корме, в проекции капитанской каюты. Следует ли сомневаться, что и другие детали показаны точно?
Никто из художников, однако, не руководствуется рисунком Федоровского. Во-первых, рисунок не так известен и не так ярок, как картины А. и Б. Во-вторых, это всё равно, что требовать от режиссёра Тарантино, чтобы он соблюдал законы анатомии и физиологии, гласящие, в человеке нету больше 5 литров крови, да и та вся не выливается. У кино свои потребности, у картины свои. Что с того, Что «Аврора» в бою стояла без стеньг и рей, а вражеские флагманы не распускали парусов, перемещаясь то на буксире, то на шпрингах? С парусами-то зрелищней.

Это всё присказка. А сказку начну вот с этого рисунка, невзрачного. Из книжки 1954 года: А. Степанов. «Петропавловский бой». Художник В.И. Ванаков.

Странно в этом рисунке то, что ничего на нём толком не видно. Какой-то фрегат без подробностей, какие-то сопки сзади, какие-то азиатские джонки – всё это можно нарисовать поинтереснее. Но художник не интересничал, в всего лишь срисовал по образцу. Предположим, образец заслуживал доверия.
Вот, пожалуйста. (В.Д. Сергеев. Страницы истории Камчатки. 1992)

Но и с такого образца где сел, там и слезешь. Не видно ничего, кроме ретуши. Канаты с пальму толщиной. Я предположил, что в оригинале это был «портрет корабля» – незатейливый рисунок с натуры, какие офицеры вклеивали в свои дневники. (Например, портрет фрегата «Президент» в дневнике Дж.Н. Дика.)

Репродукция из фондов ЦВММ, которую опубликовал Strannik4465 на форуме tsushima.su , выглядит ближе к оригиналу:

Чудесным образом «Аврора» всё больше начинает походить на рисунок Федоровского (расположение портов, форма подзора – свеса кормы… не видно штульцев)… и на фотографию! Но ретушь, хоть и не столь грубая, таки портит впечатление.
По этой картинке френд lot1959 предположил, что фрегат наш запечатлен в Гонконге – за это говорят и китайские джонки, и высокие холмы, из которых правый похож на пик Виктория.
Почему бы и нет?
«В тот же день (9 ноября 1856 г.), в ½ 8 часа пополудни пересекли тропик Рака и вступили в Китайское море. Так как этот переход был очень бурный, то для освежения команды, тяги ослабевшего такелажа и некоторых исправлений в камбузе и плите, повредившихся от сильной качки, решились зайти в Гон-Конг, куда и прибыли 13 ноября благополучно. О пребывании фрегата на Гон-Конгском рейде, с 13 по 28 ноября капитан 2 ранга Тироль, между прочим, доносил, что английское начальство оказывало ему постоянную вежливость и предупредительность. Генерал-губернатор сэр Джон Боуринг при посещении фрегата предложил, за неимением в здешнем порте русского консула, во всех нуждах обращаться прямо к нему; но командир предпочел для снабжения фрегата всем необходимыми обратиться к Американскому торговому дому Барроса, которого услужливость и деятельность были особенно полезны, тем более, что война Англичан с Китайцами много затрудняла снабжение фрегата. В продолжение пребывания фрегата в Гон-Конге погода стояла ясная, с температурою от + 15° до 18°, при умеренном NО муссоне. Здесь нашли в достаточном количестве мясо и зелень для команды, по весьма умеренным ценам. 29 ноября фрегат «Аврора» вышел из Гон-Конга в море». [Обзор заграничных плаваний судов русского военного флота с 1850 по 1868 год. (Сост. Сгибнев А.С.) Том 1.СПб, 1871.]
Н. Фесун упоминает, что в Гонконге превесело общался с офицерами британского фрегата «Винчестер» (и выпытал много запоздалых, но интереснейших сведений из неприятельского стана). Вся остальная английская эскадра – в том числе «Сибил», «Хорнет», «Барракута», «Энкаунтер», «Нанкин»… – ушла в Кантон.
«В то время, когда «Аврора» зашла в Гон-Конг, – пишет Фесун, – Кантон по случаю несогласий с китайским правительством был объявлен в блокаде и военные действия между англичанами и китайцами уже начались. Командор Элиот, имея брейд-вымпел на том же самом фрегате «Сибил», с которым он парадировал в Де-Кастри, стоял в реке, командуя одной из блокадных дистанций; по реке этой, как по большой дороге к Вампоа и Кантону, беспрестанно снуют пароходы. Вечером того дня, когда «Аврора» бросила якорь на гонконгском рейде и когда уже почти стемнело, один из шедших вверх по реке [Кантон] пароходов, придержался под корму к «Сибиль» и окликнул его; получив ответ с английского фрегата, на пароходе прокричали: «Слушайте! Фрегат «Аврора», которого вы искали два года, теперь пришел в Гон-Конг и вас ищет». Потом дан полный ход, и прежде чем командир, ожидавший новостей и бывший сам на юте, успел опомниться, задорный янки (пароход был американский) уже скрылся за темнотою».
Словом, почти три недели «Аврора» в Гонконге мирно простояла. Имела время и попозировать.
«Сто шагов назад – тихо на пальцах…». Сто не сто, но ещё один обратный шажок по следу картинки я нащупал. Притом у себя дома, в шкафу, в пачке ксероксов со статьёй адмирала А. Де-Ливрона «Петропавловский бой» [Морской сборник, 1914, № 7. неоф., стр. 2] Там я и увидел картинку, маленькую и на ксероксе совсем чёрную, со знакомым профилем «Авроры» и монограммой в углу из букв НЭ. Естественно, я решил, что монограмма принадлежит художнику. Так да не так. Не просто художнику, а фотохудожнику. Этот НЭ (или ЭН, имя расшифровать не удалось) переснимал и ретушировал картинки для их полиграфического воспроизведения – на открытках, в «Военной энциклопедии» Сытина, и вот – в «Морском сборнике». И в уголке стекла ставил «чпок» (так это назвала fishka_anna ) – штампик с монограммой. Хотя бы затем, чтобы Сытин не забыл заплатить.
Вот эта картинка – скан диапозитива из Публичной библиотеки СПб.

Смотрим. Выходит, фотка от Strannik4465 – всего лишь увеличенный, ретушированный фрагмент картинки от НЭ. Гора, «загримированная» под пик Виктория – не пик Виктория. А вот джонки – похоже, действительно джонки. Ну и опять же ретушь Наиболее явно подрисованы андреевские флаги и контуры горы на заднем плане. Всё равно похоже на Гонконг. (Не на Сингапур и не на остров Св. Елены.)
Однако точно определить пейзаж не получается. Могу только предположить, что горы на оригинале изначально неотчётливы, вот ретушёру и пришлось их дорисовывать и домысливать.

Возможно, подразумевался вот этот кусок острова Гонконг, чуток в другом ракурсе?

(Да, это изображение уже XX века, остров более застроен. А "визитно-карточный" пик Виктория правее-западнее, на продолжении панорамы.)

Картинка НЭ скучноватая – ни раздутых парусов, ни волн, ни чаек. Да ещё и горы пришлось вырисовывать из дымки. Всё говорит за то, что это исходником была именно ФОТКА. Это достаточный повод, чтобы изображение кочевало от ретушёра к ретушёру, из книжки в книжку.

Ещё бы шажок назад – к оригиналу фотки. И… – притяженья больше нет. Но увы. След обрывается. Андрей Де-Ливрон ни словом не обмолвился, что это за фотка, где взял, куда девал.
На фрегате «Паллада» было два фотографических аппарата, купленных в Европе в начале плавания, снимали на них Гошкевич и Можайский. О фотоаппаратах на «Авроре» ничего не известно. Но снимали-то «Аврору» не с «Авроры». И не с берега. Снимали с другого корабля. Может, с «Винчестера»? Вспомним, что ведущей техникой в 1856 г. был дагерротип - маленький позитив в одном экземпляре, требовал большой выдержки. Дагерротипы, с развитием фототехники, переснимали, и всегда ретушировали. Либо с них делали гравюру, литографию.

Найдётся ли? Хотелось бы.
PS
Признанный мастер судомоделизма Михаил Безверхний уже который год строит "Аврору". Два варианта параллельно - до- и послетимберовочный. Эту работу надо видеть, впечатляет не менее, чем посещение, скажем, Оружейной палаты. И работа даёт представление, что за машина, что за организм это - парусный фрегат.
(Листать по страничкам форума.)

PPS Форумчанин Mitrich с modelsworld.ru даёт пояснения и дополнения к посту.
[Почему на посттимберовочной модели Михаила Безверхнего всё же присутствуют штульцы.] Материалы о тимберовке «Авроры» нашлись после того, как Михаил сделал второй корпус. Штульцев [после тимберовки] не стало вовсе, были переделаны нос и корма, получившие другую форму, уменьшено число портов, понижена высота борта. Всё как у Федоровского на схеме.
[Возмож но ли построить модель "по Федоровскому". ]
Что же до новой модели "по Федоровскому", то сначала нужно сделать чертежи. В архиве есть довольно подробное текстовое описание и чертежи тимберовки фрегата «Амфитрида», которые были положены в основу тимберовки "Авроры". Дело за малым - взять исходные чертежи «Авроры» и наложить на них «Амфтириду». Я взялся за это в конце прошлого года (для себя самого, поскольку люблю «Аврору» еще со времен советского диафильма), но процесс идёт очень медленно с большими перерывами - настало время перерабатывать теорию «Дианы», по которой строилась «Аврора», в носу и корме, где палубы были удлинены и расширены для улучшения мореходности. А среди тимберовочных чертежей «Амфитриды» как раз нет переработанного теоретического чертежа.
…Корма «Авроры» была круглой изначально. Она потеряла штульцы в результате тимберовки. Возможно, корма была при этом расширена, как у «Амфитриды», но прямого указания в описи на это нет, в отличие от форштевня и бака. Однако, в начале списка рекомендуемых и одобренных переделок написано: "Подобно фрегату «Амфитрида»", так что расширение кормы можно предположить.
В комментарии Lot1959 - "Орудийных портов капитанской каюте, как известно, было четыре...". На чертеже «Амфитриды» в капитанской каюте портов пять. Но "веретено Юпитера" скорее всего, декоративная накладка на борт, как и пишет Lot - возможно, на месте одного из фальш-окон.
А еще «Аврора» в результате переделки форштевня, получившего больший наклон, выросла до полных 160 футов по орлопдеку, жилой палубе (между перпендикулярами) - но это уже мои расчеты на основе наложения «Амфтриды» на исходник «Авроры».

Фрегат «Аврора»

В XVIII-XIX вв. фрегатами назывались одиночные военные трёхмачтовые корабли при полном парусном вооружении. Отличие от остальных парусников состояло в меньшем размере и артиллерийском вооружении. Основным предназначением фрегатов были — дальняя разведка, и крейсерская служба, т.е. одиночные боевые действия на морских и океанских маршрутах с целью уничтожения или захвата вражеских торговых судов. Самые крупные из них имели в составе своей артиллерии до 60 орудий.Как правило их встраивали в боевую линию и они назывались линейными фрегатами.

В России в 1805г. ввели ранг фрегатов, имевших на вооружении 44 орудия. Российские 44-пушечные фрегаты имели сплошную палубу. Этим они отличались от фрегатов XVIII в., которые строились с закрытыми кормовой и носовой оконечностями, при этом средняя часть верхней палубы была открытой. В число новых фрегатов входил фрегат «Аврора», который был построен на стапелях Охтинской верфи Санкт-Петербурга. Этот корабль овеял себя славой в боях при обороне Петропавловска-Камчатского в 1854г.

В апреле 1854 командир русского фрегата «Аврора» капитан-лейтенант Изыльметьев вышел на палубу своего корабля и окинул взглядом быстро погрузившийся в сумерки перуанский порт Кальяо, который находился рядом со столицей страны Лимой. У Ивана Николаевича Изыльметьева было прескверное настроение. Тому виной стали несколько обстоятельств: и потрёпанность судна, которое прошло неблизкий путь из английского Портсмута сквозь штормы Атлантики сюда, в Перу; и неприятная встреча на рейде с англо-французскуой эскадрой; и опасение, что подобное «рандеву» может оказаться гибельным для «Авроры»…

Уже больше чем полгода Россия воевала с Турцией,

которую всячески поощряли и поддерживали Франция и Англия. У русского правительства, как и у российских военных моряков, уже не возникало сомнений в том, что англичане и французы вот-вот объявят войну России и сами. Вскоре оно так и случилось. Положение турок в Крыму резко осложнилось после Синопского сражения, состоявшегося 18 ноября 1853 г., в котором был разгромлен и фактически уничтожен турецкий флот. В сложившейся обстановке, в апреле 1854, Франция и Англия решили помочь Турции, объявив войну России.

До Перу весть о начавшейся войне, когда там появилась «Аврора», ещё не дошла. Но наши моряки, с одной стороны, и французы с англичанами – с другой, справедливо предполагали, что это сообщение не заставит себя долго ждать. Вот поэтому Изыльметьев и весь экипаж русского фрегата прилагали максимум усилий для того, чтобы скорее покинуть Перу, не дожидаясь известия о войне. Работы по ремонту «Авроры» не прекращались даже ночью, наоборот, с наступлением темноты они становились интенсивнее. За несколько дней экипаж намеревался сделать огромный объём работ, На решение такой задачи при более благоприятных обстоятельствах потребовался бы как минимум месяц. Тем временем с марсов французских и английских кораблей в подзорные трубы велось наблюдение за «Авророй» , дабы «не прозевать какую-нибудь русскую хитрость». Старались контролировать работы на корабле контр-адмирал французского флота Феврие де Пуант и английский контр-адмирал Дэвис Прайс. Они два раза побывали «с дружескими визитами» на русском фрегате. Опытными взглядами, окидывая помещения и оснастку корабля, прикидывая много ли времени уйдет у русских на ремонт?

Как только «друзья» приближались к борту «Авроры»

Изыльметьев отдавал команду боцману навести на палубе беспорядок: спустить гордень, таким образом чтобы его конец болтался, постелить на палубе ветхий дырявый холст, который исполнял роль ремонтируемого паруса, повсюду разбросать инструмент. А особенно следить, чтобы матросы работая не торопились. Француз и англичанин покидали фрегат вроде бы успокоенные – мол, работы у русских ещё немало.

Однако и Прайс и де Пуант не были совсем уж простаками. Ожидая со дня на день депешу о начале военных действий
с Россией, они приняли решение атаковать «Аврору» незамедлительно – в среду, 14 апреля 1854.

Во вторник утром Изыльметьев скрупулезно осмотрел фрегат и остался осмотром доволен: всё, самое необходимое, и что было под силу матросам, те сделали. Паруса и мачты починены, заменены ванты, корпусные пазы основательно проконопачены… В тот же вечер командир «Авроры» посетил флагман английской эскадры – 50-пушечный фрегат «Президент». Контр-адмирал Прайс выглядел импозантно и был очень любезен. Изыльметьев и несколько офицеров из его команды старались отвечать взаимностью. А уже через 4 часа после состоявшегося визита, в ночь с 13 на 14 апреля, в предрассветных сумерках и тумане русский фрегат снялся с якоря и – сначала при помощи шлюпочных вёсел, а затем подняв паруса, вышел в открытый Тихий океан. На рассвете Кальяо скрылся за горизонтом, а экипаж «Авроры» наблюдал только покрытую дымкой линию Анд и солнце, всходившее над водой. Фрегат взял курс на Петропавловск…

…К концу мая 1854 известие о войне с Францией и Англией наконец добралось и до Петропавловска-на-Камчатке. Официальное уведомление об этом командир военного порта Петропавловска и по совместительству военный губернатор Камчатки генерал-майор В.С.Завойко принял уже в середине июня от генерального российского консула в США. Но, ещё в марте этого же, 1854 года на американском китобойном судне губернатору было доставлено дружеское послание короля Гавайских островов. Гавайский король Камеамеа III в своем письме предупредил В.С.Завойко, о том, что располагает абсолютно достоверными сведениями о готовящемся нападении англичан и французов на Петропавловск летом.

И Завойко, дабы не терять времени, незамедлительно приступил к оборудованию на Камчатке береговых укреплений. В начале июня к причалу Авачинской губы пришвартовался фрегат «Аврора». Его поход через три океана завершился с рекордной для тех времен скоростью – каких-то 66 суток фрегат был в море. Самым стремительным стало плавание от Перу. Тогда Изыльметьев, перехитрил англо-французский флотоводцев и увёл свой корабль из Кальяо в Петропавловск. Вопреки всем штормам, преграждавших фрегату путь почти на каждой миле, стойко борясь с цингой, забравшей в походе многих моряков, команда очень во-время прибыла на Камчатку. 300 человек экипажа «Авроры» и его артиллерия весьма усилили гарнизон Петропавловска.

К концу июля гарнизон Петропавловского порта

вместе с экипажами всех кораблей стал насчитывать 920 человек. В подготовке к обороне города участвовало и всё население, включая его окрестности (примерно 1600 человек).Круглые сутки, днём и ночью велись работы по сооружению и оборудованию семи береговых батарей, которые заняли почти два месяца. Фрегат «Аврора» и военное судно «Двина» стояли на якорях левыми бортами в сторону выхода из гавани. Орудия с правых бортов были сняты с кораблей, чтобы усилить береговые батареи. Вход в гавань был загородили боном. Артиллерия охватывала Петропавловск подковой. На правом её конце, в скалистом побережье горы Сигнальной, расположилась батарея, которая защищала вход на внутренний рейд. А справа – на перешейке между Николаевской и Сигнальной горами разместили другую батарею.

В 12 часов 17 августа 1854 смотрители из передовых постов на маяках обнаружили эскадру из 6 кораблей. В городе объявили боевую тревогу. Защитники Петропавловска заняли свои места и стали напряженно наблюдать за происходящим. Трёхмачтовый пароход отделился от эскадры и начал измерять глубины на подходах к Сигнальной, а так же у входа в гавань.

После того как из порта вышел бот,

корабль полным ходом бежал. На утро 18 августа эскадра предприняла попытку зайти в Авачинскую губу. В её состав входили: французские фрегат «Ла-Форт», обладающая 60-пушечной артиллерией, корвет «Эвридика» с 32 пушками и 18-орудийный «Облигадо»; английские фрегат «Президент» (наличие 52 орудий), фрегат «Пайк» (44 пушки) и ещё пароход «Вираго» (10 пушек). Объединённой флотилией командовал английский контр-адмирал Д.Прайс, французский отряд – располагал в качестве командующего контр-адмирала Ф. де Пуант. Всего у эскадры было 216 орудий, при этом личный состав количественно насчитывал 2600 человек.

В ночь c 18 на 19 августа 1854 англичане с французами готовились к нападению на порт и город. На кораблях неприятеля жгли огни. В подзорные трубы уже были видны палубы кораблей противника. Оживилось движение на шканцах, замечен спуск десантных шлюпок с ростров. Мрак безлунной ночи то и дело вспарывался осветительными ракетами и фальшфейерами. По свинцово-черной глади бухты двигались яркие жёлтые точки. Это вражеские шлюпки курсировали от корабля к кораблю. Скорее всего, делали промеры глубин, чтобы нащупать маршрут к Сигнальной горе…

Сутра по берегу грянули пушки противника.

С кораблей велся беглый огонь. По восьми пушкам береговой батареи русских залпами били 80 (!) бомбических и мортирных орудий французов и англичан. Артобстрел русских батарей и города происходил в течение нескольких часов 18 и 19 августа. Между тем ответный огонь петропавловской артиллерии был более точен: на палубе «Вираго» разорвалось несколько бомб, при этом были повреждены фок-мачта и труба парохода; на фрегате «Президент» в ходе перестрелки экипажу пришлось срочно крепить ванты грот-мачты, поврежденные русскими снарядами; в бортах вражеских кораблей появились пробоины. Это вынудило англо-французскую эскадру 18 и 19 августа поспешно отойти в море.

20 августа,примерно в 8 часов утра, флотилия противника, которой командовал Феврие де Пуант (по одной из гипотез, контр-адмирал Д.Прайс умер 19 августа, покончив жизнь самоубийством) заняла позицию за Сигнальной горой. Вскоре после этого они открыли ураганный огонь по первой и четвёртой батареям оборонявшихся. Русские моряки с упрямым хладнокровием повели ответную стрельбу и меткими выстрелами залп за залпом наносили урон врагу. Но нападавшие только усилили натиск. Первая батарея буквально была усыпано вражескими бомбами. Подавляющая часть её орудий вышла из строя.

Прикрываемые фрегатами всё ближе к берегу подходили 15 гребных французских судов. В двух впереди идущих шлюпках, стояли офицеры. Сидевшие в напряжении французские матросы, готовы были в любой момент выполнить их приказ, зажимая меж колен блестевшие на солнце штуцеры. Одна за другой лодки просачивались в безопасное от выстрелов русской артиллерии место. Её положение казалось безвыходным. Но наши моряки оставили батарею, только после того как 5 её пушек были выведены из строя. Артиллеристы перебазировались на четвёртую батарею по приказу В.С. Завойко.

Огонь неприятеля был перенесен на эту батарею, вражеские корабли еще усилили его, на берег начал высаживаться десант противника.Французы вскоре подобрались к позициям первой батареи, где тут же водрузили свой флаг.

Как только трёхцветное полотнище французского флага

повисло над батареей,оставленной петропавловцами,капитан-лейтенант И.Н. Изыльметьев командир «Авроры» принял сигнал от командующего гарнизоном Завойко:

«Батарея пала. Открыть огонь!».

Артиллерия «Авроры» и «Двины» обрушилась на вражеский десант. Французский десант залег, скрываясь от ураганного огня русских кораблей. Тем временем к их позициям, съезжая по скользким от росы зелёным склонам, целясь на ходу в неприятеля, стремительно помчались камчадалы и русские моряки. Их охватил такой порыв и такое страстное желание схлестнуться с противником в рукопашной схватке, что батарея была отбита в штыковом бою,а десант французов, роняя, в панике оружие, падали, кубарем скатываясь к воде и забирались в шлюпки, которые спешно, одна за другой отчаливали.

Один из участников того боя

позже писал: «Несмотря на малочисленность нашего гарнизона, несмотря на, вчетверо превосходящие силы относительно всех наших соединённых партий, неприятель отступал бегом и так быстро, что, прежде чем мы взяли занятую им батарею, он был уже в шлюпках». Все попытки англичан и французов высадить свой десант южнее третьей батареи в этот день также были отбиты. Устав от бесплодных атак, корабли противника обрушили огонь на вторую батарею, располагавшую 11 пушками и прикрывавшую вход в Петропавловскую бухту. В течение последующих десяти часов русская артиллерия вела неравный бой с кораблями неприятеля. И 80 его орудий никак не могли подавить огонь береговой батареи. Как только какой-либо из кораблей противника приближался к ней, точные выстрелы русских артиллеристов поражали его. 20 августа с наступлением темноты стрельба утихла, первый натиск вражеской флотилии был успешно отбит гарнизоном Петропавловска.

После этого корабли англичан и французов трое суток стояли на рейде и были недосягаемы для русских пушек. Они латали многочисленные пробоины в палубах и бортах, восстанавливали мачты, ремонтировали оснастку … Ранним утром 24 августа 1854 года вражеская эскадра предприняла попытку нового нападения на Петропавловск. Как только утренний туман рассеялся, неприятельские корабли пришли в движение. Адмиральские фрегаты – французский «Ла-Форт» и английский «Президент», были взяты на буксир пароходом «Вираго». «Пайк» отделился от эскадры, и приблизившись к скалистому склону горы Сигнальной остановился, будто бы решая, повернуть ли ему налево, к перешейку, или снова напасть на Кладбищенскую батарею. После нескольких минут промедления противника защитники города поняли, что он будет атаковать Петропавловск с северной стороны.

Фрегаты неприятеля подошли к берегу и застыли

на расстоянии четырёх кабельтовых от него. Внезапно «Президент» рявкнул залпом всех орудий правого борта! Следующий залп, с «Ла-Форта», был не менее оглушительным, и прозвучал как близкое эхо. В следующее же мгновение ответным огнем ответила батарея под командованием лейтенанта Александра Максутова. И все пять пушек оставили след на «Президенте». Одним из залпов на английском фрегате был сбит гафель, повреждены ванты и сорван флаг. А уже затем досталось и фрегату французов.

Русские комендоры под градом ядер и тяжелых бомб сражались с неподражаемым мужеством. Но перевес артиллерийской мощи врага был слишком велик. Батарея Максутова вела бой более полутора часов. В какой-то момент в строю осталось всего одно орудие. Командир батареи метким выстрелом потопил большой катер с вражеским десантом. И в этот же миг лейтенант ощутил мощный толчок. Удар ядра отбросил его на несколько шагов, правая рука была оторвана по локоть.

Не прекращая обстрел берега, противник начал атаку основными силами десанта. К северу от Никольской горы, в районе 5-й батареи, высадилось порядка 600 человек. Десант разделился на 3 группы, две из которых двинулись к Никольской горе,а третья – прямо к городу по северной дороге. Ещё 250 человек из вражеского десанта высадились у 3-й батареи. Чуть позже они соединились с группой, которая наступала с севера.

Они подходили к городу всё ближе и ближе.

Им казалось, что ещё чуть-чуть, ещё немного, и русские сдадутся. И в эти самые мгновения на вражеских матросов и солдат обрушился шквал картечного огня шестой батареи. Этой группе десанта пришлось отступить к основным силам противника, высадившегося на берег.Вскоре Никольская гора-господствующая высота над портом и городом, была захвачена неприятелем. Пули засвистели над «Двиной» и «Авророй» – это вражеский десант обстреливал их с перешейка. Теперь создалась реальная угроза захвата города противником.

В этот, самый критический момент обороны генерал-майор Завойко отрядил на наиболее опасные направления несколько подразделений. Наиболее героическим моментом всей обороны Петропавловска стала штыковая атака русских моряков и стрелков с «Двины» и «Авроры» на англо-французский десант. Под шквалом пуль неприятеля, около 300 русских бойцов бросились на 850 неприятельских десантников. Вокруг разнеслось, словно гром, русское «ура!» . Завязался жестокий рукопашный бой. Люди схлестнулись, лязгая, скрестились штыки. Матросы с «Авроры» в парусиновых светлых рубахах безостановочно шли вперёд, словно им не угрожали ни неприятельские пули, ни их штыки. И враг не смог выдержать этого натиска. Неприятельские десантники дрогнули, были опрокинуты и бежали. Французы и англичане неслись, сломя голову, не разбирая дороги, подгоняемые страхом, к берегу, к своим шлюпкам и, сев в них гребли изо всех сил, уходя к своим кораблям.

В ходе всей обороны Петропавловска

потери противника составили 450 человек, из них 273 убитых. Защитники порта и города потеряли 32 убитыми и 64 ранеными. В число захваченных трофеев попало знамя английских морпехов, разнообразное оружие и… кандалы, которые предназначались для русских взятых в плен, которых кстати, не было ни одного человека. «Один только русский фрегат и всего несколько батарей, – писал 1855 году британский журнал «United service magazine», – остались непобедимыми перед объединенными морскими силами Франции и Англии, и две самые великие морские державы в мире были посрамлены, будучи разбитыми малочисленным русским гарнизоном».

27 августа 1854 года разгромленная англо-французская флотилия спешно покинула Авачинскую губу и скрылась в океане.